— У тебя руки трясутся. Ужас какой-то.

Выпили. Гвенда думала, когда подействует зелье. Вулфрик добавил:

— Это ты меня спасла — тем, что помогаешь на поле. Я тебя должен поблагодарить.

Выпили еще.

— Не знаю, что хуже, — покачала головой батрачка. — И меть такого отца, как мой, или, как ты, не иметь вовсе.

— Мне тебя очень жаль, — задумчиво отозвался Вулфрик. — У меня по крайней мере хорошие воспоминания о родителях. — Юноша допил вино. — Вообще-то я не пью вина, мне не нравится, когда все начинает кружиться, но сейчас здорово.

Гвенда внимательно наблюдала за ним. Мэтти Знахарка говорила, что испивший зелья должен в нее влюбиться. И точно, скоро Вулфрик начал смотреть на нее, как будто видел впервые, и через какое-то время улыбнулся:

— Знаешь, у тебя такое милое лицо. Доброе-доброе.

Теперь нужно по-женски, по-хитрому его соблазнить. Но Гвенда с ужасом поймала себя на том, что совершенно не знает, как это делается. Женщины, подобные Аннет, только тем и занимаются. Однако, вспомнив, как соседка жеманно улыбается, поправляет волосы, хлопает глазами, поняла, что не будет и пытаться. Так глупо.

— Ты добрый, — произнесла она, пытаясь выиграть время. — Но в твоем лице есть что-то еще.

— Что?

— Сила. Та сила, что исходит не от крепких мускулов, а от решительности.

— Сегодня я действительно чувствую себя сильным, — усмехнулся молодой землепашец. — Ты сказала, что никто не в состоянии перекопать двадцать акров. Сейчас мне кажется, я смог бы.

Девушка накрыла его руку своей.

— Отдохни. Копать успеется.

Он посмотрел на ее маленькую руку на своей большой ладони.

— У нас кожа разного цвета, — удивился Вулфрик, будто сделав открытие. — Смотри, у тебя смуглая, а у меня розовая.

— Разная кожа, разные волосы, разные глаза. Интересно, на кого был бы похож наш ребенок?

При этой мысли Вулфрик улыбнулся. Затем до него дошел смысл ее странных слов, и юноша посерьезнел. Наверно, если бы Гвенда не так напряженно пыталась понять его отношение к ней, внезапная перемена показалась бы ей смешной. Вулфрик медленно произнес:

— У нас не будет детей. — И убрал руку.

— Не будем об этом, — отчаянно выпалила влюбленная.

— Тебе не хочется иногда?.. — Он запнулся.

— Чего?

— Тебе не хочется иногда, чтобы мир был не таким, какой есть?

Гвенда встала, обошла стол и остановилась перед юношей.

— Нет, не хочется. Мы одни, на дворе ночь. Ты можешь делать все, что хочешь. Все. — Она посмотрела ему прямо в глаза. — Все.

Молодой хозяин ответил на ее взгляд, и девушка, почувствовав себя победительницей, увидела в его лице желание. Да, для этого потребовалось зелье, но результат был несомненным. Сейчас ничего на свете Вулфрик не хотел так, как ее.

И все-таки он сидел неподвижно. Гвенда взяла его руку и поднесла к губам. Он не сопротивлялся. Влюбленная положила его руку себе на грудь, показавшуюся под крупной ладонью совсем маленькой. Рот Вулфрика приоткрылся, юноша тяжело задышал. Гвенда наклонилась, не сомневаясь, что возлюбленный сейчас ее поцелует, но он не пошевелился.

Тогда она встала, быстро стянула платье через голову, бросила на пол и встала перед ним совсем нагая. Молодой человек смотрел на нее, широко раскрыв глаза и рот, словно стал свидетелем какого-то чуда. Гвенда еще раз взяла руку Вулфрика, но того вдруг парализовала нерешительность. Он хотел ее, но помнил Аннет. Гвенда могла вертеть им словно куклой всю ночь, может быть, даже взять его бездеятельное тело, но это ничего не изменит. Нужно, чтобы парень начал действовать. Она наклонилась:

— Поцелуй меня. Пожалуйста.

Его губы были совсем близко. Дальше она не двинется: объект воздыханий должен сам преодолеть это расстояние. И вдруг Вулфрик убрал руку, отвернулся и встал:

— Это скверно.

И Гвенда поняла, что проиграла. На глазах ее выступили слезы. Девушка подняла платье с пола и прикрыла наготу.

— Прости, — продолжил он. — Мне нельзя было ничего этого делать. Я тебя обманул. Я был жесток.

«Да нет, — подумала Гвенда, — жестока была я. Это я тебя обманула. Но ты оказался слишком сильным. Слишком верным, слишком преданным. Ты для меня слишком хорош». Но вслух ничего не сказала.

Вулфрик, все еще старательно отводя глаза, проговорил:

— Иди в коровник. Спи. Утром все будет иначе. Может, как-то наладится.

Она выбежала в заднюю дверь, забыв о том, что не одета. Светила луна, но видеть девушку никто не мог, да ей было все равно. Через несколько секунд отвергнутая влюбленная очутилась в коровнике.

В одной стороне деревянного сарая находился сеновал, где Гвенда соорудила себе постель. Взобралась по лестнице и бросилась ничком на солому; ей было так гадко, что она не замечала острых травинок, царапающих голую кожу. От горечи и стыда девушка зарыдала.

Немного успокоившись, Гвенда встала, надела платье и завернулась в одеяло, как вдруг во дворе послышались шаги. Выглянув в щель сарая, в свете почти полной луны она ясно увидела Вулфрика. Тот подошел к двери коровника, и сердце ее подпрыгнуло. Может, не все еще потеряно. Но, постояв немного, молодой хозяин прошагал к дому, развернулся у заднего входа, снова подошел к коровнику, потом опять направился к дому.

Гвенда наблюдала, как он ходит взад-вперед, сердце ее тяжело билось, но сама не двигалась. Пошла на все, чтобы помочь ему. Последний шаг Вулфрик должен сделать сам.

Юноша остановился у задней двери. В лунном свете четко вырисовывался его силуэт — серебристый луч высветил широкоплечую фигуру с головы до пят. Девушка увидела, как возлюбленный просунул руку в штаны. Гвенда знала зачем: заставала за этим занятием старшего брата. Смотрела, как Вулфрик, такой красивый при луне, попусту растрачивает силы на что-то очень далекое от любви, и почувствовала, что сердце ее разбилось.

Годвин начал борьбу с Карлом Слепым в воскресенье накануне Дня святого Адольфа, в честь которого в Кингсбриджском соборе ежегодно проходила особая служба. Торжественная процессия монахов во главе с аббатом обносила мощи святого по церкви, вознося молитвы о ниспослании богатого урожая.

В обязанности ризничего входила подготовка собора к службе: расставить свечи, отложить необходимое количество ладана, закрепить хоругви. Ему помогали послушники и служки, в частности Филемон. В День святого Адольфа нужен был второй, передвижной алтарь с искусной резьбой, который устанавливали на небольшом деревянном помосте. Занимаясь делами, Годвин с беспокойством обдумывал сложившуюся ситуацию. Теперь, когда он убедил Томаса выдвинуть свою кандидатуру, нужно устранить противников. С Карлом разделаться легко, однако лучше все же проявить осторожность — интриган вовсе не хотел выставить себя бессердечным.