Справочников в новом варианте мы отпечатали три тысячи. Я никак не мог успокоиться, припоминая профессора-ботаника, присвоившего себе чужие наработки. По этой причине новые экземпляры имели на титульном листе надпись, что книги составлены Елизаветой Африкановной Титовой и освящены старцем Самарским лично, о чем свидетельствует автограф отца Нестора. Батюшка дейстствительно все три тысячи экземпляров подписал сам.

С деньгами у нас проблем не было, но я всё равно старался заработать на всём чём можно. Те же спички активно разбирали на сувениры. Лёшка производство расширил, нанял хорошего мастера, довёл до ума технологию. Съездил я посмотреть и был приятно удивлён используемым механизмам. Лущильный станок разделывал короткое бревно на длинные полосы. Затем полумеханическая машинка шинковала заготовки на палочки. Пацаны-помощники выгребали их, уносили в сушильню, где рассыпали по полу и перемешивали примитивным способом.

Дальше те же подростки собирали палочки в корзины и нанизывали на большой барабан, который крутили, обмакивая спички в ванночке со смесью для зажигания. После барабан снимался. На его место ставили другой. Первый немного выдерживали, дожидаясь просыхания, и далее раскладывали спички по коробкам вручную.

На этой стадии работы использовался труд слепых. Они и паковали отлично, складывая коробки в ящики. В день выдавали почти тысячу коробков. При цене в одну копейку за коробок, неплохой бизнес, а заодно занятость для большого числа людей.

Сахарный завод и посадки сахара тоже решили расширять. Потребности в этом продукте огромные. Да и сорта у нас уникальные. Буду сам весной заниматься этим вопросом. У Лёшки других дел предостаточно. Как только дороги стали проходимыми, друг устремился с проверками по деревням и нашим предприятиям.

Но перед самым Рождеством вернулся в усадьбу. Пошутил, что аромат красок теперь станет визитной карточкой моего дома и попутно пожелал расширить дверные проёмы.

— Дверь в гостиную хорошая распашная, а на втором этаже нужно увеличить, — заявил друг.

— С чего бы? — не понял я.

— Да я скоро начну рогами застревать в проёмах.

— Э… — только и смог я произнести.

— У Софочки сердечный друг объявился. Григорий Данненберг в гости неоднократно наведывается.

— Так они же всем семейством к старцу приезжали, — припомнил я.

— А этот загостился в Скворцовке. Наверняка меня рогами наградил, — вздохнул друг.

— Может, и нет, — попытался я его приободрить. — С чего такие грустные мысли?

— Письма перехватил. Случайно совсем, — вынул он пачку из кармана. — Обычно корреспонденцию София разбирает. Я же от всех этих увеселений помещиков отказываюсь. Но тут управляющий мне лично принёс. Говорит, что специальный посыльный доставил.

— И от кого письмо? — насторожился я.

— О! Тут целый детектив, на фоне которого мои личные проблемы теряются. Иноземцев Фёдор Иванович из Берлина весточку прислал. Представляешь, господа немецкие профессора предложили провести мастер-класс и научить делать операции на катаракте! Ему за это не только деньги, но и искусственные хрусталики предложили.

— …лять! — не удержался я от восклицания, поскольку и сам понял, чьи это хрусталики. Нет аналогов, нет материалов в это время. Повторить никто бы не смог.

— Иноземцев очень порядочный человек, — продолжил Лёшка. — Он не только отказался делать операции (сослался на недостаточный опыт), но и мне написал, отправив письмо с порученцем, не доверяя никому.

— Кто же помог немцам в воровстве? — озадачится я.

— Я уже прикидывал на эту тему. Не так много людей знало немецкий язык, чтобы вступить в сговор.

— Йохан и его семейство? Да не… — не поверил я.

— Согласен. Этих немцев мы знаем много лет и верим им. Зато тётя Софии неожиданно обновила гардероб и прикупила украшений.

— Это косвенные улики, — осторожно заметил я.

— Косвенные, но ты эту гостью больше не привечай. А Софии я устрою более жесткий режим. Управляющий, когда письма передал, заодно спросил, буду ли я читать остальную корреспонденцию. Ну ты же знаешь, мне на эти местные заморочки о чести и совести наплевать. Я уже сложил два и два, на тётушку подумал и стал все подряд письма читать, а там послание от этого говнюка Данненберга.

Чем был вызван поступок Данненберга-младшего оставалось только гадать. София ослепительной красавицей не являлась, умом не блистала. Разве что таким образом хотел Алексею досадить. Данненберги до сих пор пытаются купить необычные ружья и очень завидуют тому, что отец Нестор у нас поселился. Сколько раз пытались его переманить, я и со счёту сбился. Мол, какая батюшке разница где обитать? Тут плюс-минус несколько вёрст. Ни ружья, ни старца Данненберги получить не смогли и решили таким образом напакостить.

По поводу того, что делать с хрусталиками, мы ничего не решили. Лёшка написал, конечно, Иноземцеву. Выкупать не рекомендовал, пояснил причину. Для немцев эти хрусталики будут бесполезными. Мы нигде операцию не описывали. Иноземцев хотел послать статью в какой-то из журналов, но мы его притормозили по причине того, что материалов на изготовление хрусталиков нет, а без них операций сделаем немного.

— Может, и создадим когда сами и оргстекло, — не стал я окончательно уходить от этой темы.

— Для нас другие направления более приоритетные, чем излечение слепых, — согласился со мной Лёшка и отправился в Скворцовку воспитывать жену и попутно ужесточать правила проживания родственников со стороны Гундоровых. Тётушку точно отселит.

Мы отгуляли Рождество и прочие зимние праздники. Попутно принимали больных и паломников. Лиза написала несколько книг для детей. Брюллов, не иначе скуки ради, решил проиллюстрировать «Остров сокровищ». Он сам с удовольствием прочитал эти приключения, написанные Лизой. Печатать планировали в Самаре. Я как раз ждал очередных купцов, когда пришло известие о прибытии нового каравана с Урала.

— Пётр Петрович с обозом, — обрадовал нас посыльный.

— Вот теперь развернёмся, — радостно потёр ладони Алексей. — Нас ждут пароходы!

— И великие дела, — с усмешкой дополнил я.

Конец второй книги