– Остальные? – не понял Эрик.

– Думаю, они отошли поесть, – кивнул мужчина в комбинезоне. – Но они скоро вернутся – по крайней мере, Жаклин и Дмитрий. Счастливо поработать!

Элвис хлопнул дверью. Сёдерквист проводил его удаляющуюся по коридору фигуру взглядом сквозь стеклянную створку и щелкнул выключателем. Лампы замигали – и просторное помещение залил яркий свет.

Эберг одобрительно хмыкнул и ударил в ладоши.

– Ух ты… Не совсем понимаю, что это такое, но впечатляет…

Эрик снял куртку и повесил ее на стул, после чего на него же положил ноутбук Дальстрёма.

– Впечатляет – это ты верно заметил, – кивнул он.

– Что же это такое?

– «Майнд серф».

– И зачем нам «Майнд серф»?

– Это так называемый «брейн-интерфейс». Проще говоря – система, которая позволяет управлять Интернетом при помощи мысленных команд. – Эрик кивнул на металлический стол: – Видишь тот шлем? На нем около пятидесяти сенсорных датчиков. При помощи специального геля устанавливается контакт между мозгом и сенсорами.

– И что это значит?

– Что этот шлем может считывать твою нейронную активность, короче говоря, твои мысли. Кроме того, он преобразует цифровые данные в нейронные импульсы, чтобы мозг мог получать информацию непосредственно из компьютера. «Майнд серф» подключен к зрительным нервам и может проецировать трехмерные изображения непосредственно в мозг. Одним словом, с этой штукой ты можешь рыться в Сети с закрытыми глазами.

– Черт…

– Собственно, целью этой программы было дать людям, страдающим синдромом изоляции[40], возможность общаться с миром.

Эрик заметил, что заговорил о «Майнд серф» в прошедшем времени, как о том, чего больше не существовало. И это не было случайной оговоркой. Слишком много боли и отчаяния было связано с этим шлемом. Сёдерквист предпочел бы никогда больше не появляться в этом кабинете.

Карл направился к черному креслу в стиле Ле Корбюзье. Рядом на крюке висел сенсорный шлем, и журналист провел рукой по сети цветных проводков. Эрик включил компьютер – в дальнем углу загудели вентиляторы шести соединенных серверов, и комната как будто стала меньше. Эберг недоверчиво покосился на высветившийся на мониторе логотип программы «Майнд серф».

– И при помощи этой штуки ты собираешься вскрыть внутреннюю сеть «Крионордика»? Думаешь, сработает?

Эрик уже изучал бегущий по экрану код.

– Об этом пока рано говорить, – ответил он Карлу.

Рядом с компьютером на столе стояла стеклянная баночка, содержимое которой слабо отливало фиолетовым в люминесцентном свете.

– Что это? – Карл наморщил нос.

– Наногель. Он создает электрический контакт с мозгом. Вплоть до мягкой мозговой оболочки.

Сёдерквист открыл крышку, взял на палец хорошую порцию плотного геля и помассировал себе виски, а потом при помощи USB-кабеля подсоединил ноутбук Хенрика к системе и повернулся к Карлу:

– Все, что я увижу, будет на этом экране. Если захочешь со мной пообщаться, напиши сообщение при помощи клавиатуры. Здесь, в углу, увидишь ответ.

Потом Эрик поудобней устроился в кресле, водрузил на голову шлем и поморщился, когда сенсоры защекотали кожу. Неприятные ощущения продолжались несколько секунд, после чего на мониторе всплыло сообщение:

CONTACT ESTABLISHED. RECEIVING NEURODATASIGNAL STRENGTH 94 %[41]

Эрик помнил, как трепетал от радости, увидев эти слова в первый раз. Теперь же они наполнили его душу страхом. Он оглянулся на Карла:

– Когда я надену эти очки, я стану слепым. Вместо стекол здесь непрозрачный черный пластик.

– Но ты же не сможешь видеть?

– В «Майнд серф» не нужны глаза, чтобы видеть, но ты должен мне помочь. Кликнешь здесь… – Сёдерквист показал на монитор.

Эберг взял мышь и установил стрелочку напротив крохотного зеленого символа. Эрик опустил очки и откинулся в кресле.

Перед глазами у него упала угольно-черная завеса. Матс Хагстрём так и остался за ней навсегда. Ханну удалось вытащить ценой невероятных усилий. «Мона» заразила их обоих через «Майнд серф», и вирус все еще оставался там. Зараженные файлы и серверы были разбросаны по всему Интернету.

Эрик нащупал подлокотники кресла и, глубоко вздохнув, сомкнул пальцы вокруг стальных трубок.

– Давай, Карл. Поехали…

Гиллиот, Израиль

За двадцать часов до выброса

Меир Пардо, не торопясь, набивал трубку душистым табаком. Он не собирался ее раскуривать – глазок дымовой сигнализации все еще насмешливо мигал в дальнем углу потолка, – но ему было достаточно пожевать ее мундштук, чтобы уяснить для себя, что новый табак не в пример лучше прежнего.

Шеф «Моссада» нервничал. Они достаточно долго просидели в засаде, но ни один из оленей и не думал показываться. Аким Катц, Рейчел Папо и ее сестра словно сквозь землю провалились. За все долгое время своей карьеры Меир не помнил такой неудачи. У «Моссада» повсюду были глаза и уши. Сотни тысяч перехваченных электронных писем, скринированных сообщений и подслушанных телефонных разговоров ежедневно проходили через руки его агентов. Данные с миллионов камер слежения текли непрерывным потоком, равно как и рапорты с материалами бесчисленных допросов. Одного-единственного слова было бы достаточно – случайной оговорки горничной из отеля или какого-нибудь пьяницы в баре, – чтобы навести их на след. Но не было ничего – ни кредитки с подозрительным номером, ни паспорта, ни сим-карты. Аким Катц исчез бесследно, и это было самое странное. А Рейчел и Тара, по всей вероятности, уже мертвы, и тела их никогда не будут найдены.

Пардо плакал по ней – странное, непривычное ощущение. Он сидел дома, над своими акварелями – единственное занятие, в котором Меир еще видел хоть какой-то смысл, – и рисовал крепость Масаду и скалы в лучах закатного солнца, когда вдруг почувствовал подступившие к глазам слезы. И вскоре вся его тревога, все отчаяние выплеснулось в бурных рыданиях. Он оплакивал свою несостоявшуюся попытку стать для Рейчел чем-то вроде отца, вспоминая их последнюю встречу на побережье близ парка Чарлза Клора и то, как Рейчел на него тогда посмотрела. Словно уже тогда знала, что это конец.

Меир понимал, что в ностальгии мало проку и что самое лучшее сейчас для него – прогуляться, с тем чтобы раз и навсегда сбросить с себя этот груз. Но не успел он подняться со стула, как в дверь постучали и в проеме показалась голова Давида Яссура.