– Понимаю.

– Он спас меня… Почему? А сам не успел…

– Он не сомневался, что всегда будет быстрее пули. Это же Торрес! Такой уж он… был. Всегда впереди и быстрее любого из нас. Просто сегодня удача ему изменила. Ты не виноват.

Она видела, что он ей ни капли не верит.

– Знаешь, – медленно проговорила она, тщательно взвешивая каждое слово, – однажды ты перестаешь искать причины «почему это произошло со мной». Все мы разные, и у каждого – свой запас прочности. Можно погоревать о том, чего у тебя никогда не было и не будет, и отпустить, но бессмысленно рвать жилы и лепить из себя что-то чужое. Чем больше ты загоняешься по поводу «что со мной не так», тем труднее потом выбраться из этой ловушки.

– Но как я теперь… Кто я теперь…

Дейзи грустно улыбнулась:

– Я сама часто спрашиваю себя об этом в последнее время.

Рыжее пламя разгоралось, потрескивая, и бросало языческие тени на лица четверых людей, собравшихся вокруг костра. Они вместе набрали дров. Потом Альваро сгреб труху и иголки, раздул жар на кусочке коры.

Костер вспыхнул радостно, горячо. К нему подошли все, даже Марио, после того как Альваро долго внушал ему что-то. Диего достал из-за пазухи алый лоскут. Присмотревшись, Дийна узнала шелковый вымпел «Лучшего гонщика Архипелага», которым Торрес всегда так гордился. Он постоянно держал его на мачте, пока Альваро не намекнул, что «фениксы» тоже могут знать об обычаях Архипелага и не стоит дразнить их лишний раз. Торресу было плевать. Тогда Диего рассердился на него, а вымпел снял и спрятал.

Шелковый лоскут, брошенный в огонь, почернел, вспыхнул золотыми точками по краям и быстро превратился в пепел. Дийна, не отрываясь, смотрела на него. Было легче смотреть в огонь, чем в глаза Диего, похожие на выжженные окна.

Ветер обнял костер, потрепал по рыжим вихрам, взметнул искры. Четыре человека встали вокруг, их тени легли на землю, как скрещенные мечи. Казалось, что Торрес тоже незримо присутствует здесь.

– Для нас было честью делить с тобой воздушные дороги, – сказал Альваро.

– Придержи место и для меня, – добавил Диего, дернув уголком рта. – Надолго мы не расстанемся!

Его лицо было каменным, и только огонь придавал ему какое-то подобие жизни.

– Но пока горит костер нашей жизни, мы будем помнить, – тихо добавила Дийна.

– Не забывай нас… и прости, – выдавил Марио, который, очевидно, больше всех нуждался в прощении.

Пламя снова взметнулось вверх, а потом бессильно опало. Все стояли молча до тех пор, пока от костра не остались только алые угли. Ветер мягкой лапой осторожно трогал золу – горячо!

Дийна думала, что прощание над огнем – это вообще-то древний погребальный обряд ардиеро, про который все давно позабыли. Однако в глубине души все они принадлежали Архипелагу – ведь догадался же Альваро развести костер, а Диего не забыл положить в него нужную вещь для прощания, и это даже принесло некоторое утешение…

Нельзя сказать, что им стало легче. «Не сейчас», – думала она, пытаясь проглотить твердый злой комок в горле. Такое горе нельзя выплакать за один раз.

Они стояли молча, а вокруг поляны сгущался туман, усиливая впечатление, что они – единственные живые существа в этом мире. Ветер сочувственно шумел в кронах, и казалось, что остров укачивает их в своих мягких зеленых ладонях, пытаясь утешить.

Глава 26

После возвращения с Палмеры у Дийны все валилось из рук. Альваро избегал ее, равно как и остальных участников рейда на Фуэрте. На Диего было больно смотреть. Марио появлялся в ангаре короткими набегами, и каждый раз выглядел так, будто пытался убежать от собственных мыслей. Один раз он в пух и прах разругался с воланте из другого звена, после чего устроил себе берлогу на склоне Теймаре, под боком у Рохо, чтобы пореже встречаться с остальными. Транкилья попробовала к нему подступиться – бесполезно. Уверенный, что все осуждают его за Олверу, Марио вел себя со всеми как дикобраз: только сунься – и получишь полную морду иголок. Дийна решила, что пора бы призвать его к порядку. Она тоже тяжело переживала гибель Торреса, все они переживали, но сейчас не время расклеиваться! Им еще повезло, что «фениксы» в эти дни не проявляли обычной активности!

«Рисуэнья» была все еще в ремонте, а других свободных лодок в ангаре не нашлось. Дийна пошла пешком. Она сбила все ноги, пока искала Марио среди кратеров и расселин Теймаре, и это отнюдь не улучшило ее настроения. Наконец она нашла его у подножия невысоких выветренных скал, похожих на окаменевшее семейство троллей. Рохо, по ощущениям, тоже был где-то рядом. Его магия, словно неслышный звук, наполняла эту маленькую долину.

Марио сидел у костерка, подкармливая пламя сушеными кактусами. Дийна спокойно присоединилась к этому занятию, помня, что молчание обычно труднее проигнорировать, чем прямые вопросы. Вскоре Марио и правда не выдержал:

– Я сам знаю, что ты хочешь сказать. Можешь не трудиться!

– Даже не собиралась ничего говорить.

Зачем? Она и так прекрасно его понимала. Ей тоже мучительно хотелось перед кем-нибудь оправдаться, особенно перед Альваро. Выплеснуть свою боль и вину. Она даже спросила у сеньора Агудо, куда подевался де Мельгар, на что тот, нахмурясь, ответил: «Оставь ты его. У парня и так забот выше крыши».

– Надо было мне лететь туда одному! – Марио в сердцах треснул кулаком по камню.

– Головой еще постучи, – рассердилась Дийна. – Одному! И что бы ты сделал? Героически лег костьми у стен замка?

Он безразлично пожал плечами.

– Может быть, мне уехать?

– Ерунду не пори!

– Если бы я знал, что все так обернется…

Это ей тоже было знакомо. Бесконечная петля размышлений: что они сделали, чего не сделали и что должны были сделать. Если бы они дождались помощи с Керро… Если бы тщательнее провели разведку и засекли «фениксов» до того, как сунулись в замок… В этой петле можно было застрять до конца жизни, раз за разом прокручивая в голове все варианты,