Через час идея созрела, и Илона тут же взялась за ее осуществление. Сначала она зашла к Карпову, чтобы разобраться с финансами. Карпов спал, еще не очухавшись от вчерашних и позавчерашних возлияний, так что никто не мог помешать Илоне достать с кухонного шкафа остатки денежных средств и заняться их подсчетом. «Да, негусто, — уныло подвела итог Илона, — однако еще на несколько дней хватит. А главное — достаточно для того, чтобы взять такси и проследить за Раменским до его дома». Она должна узнать, где он живет. Она хочет в понедельник присутствовать при финальной сцене спектакля, поставленного по ее сценарию.

Перед внутренним взором Илоны вспыхивали и гасли картины одна другой ярче. Жирная, неповоротливая тетка вываливается из дверей подъезда — и тут же молча падает, сраженная пулей киллера, устроившегося на дереве на другой стороне улицы… Тощая старая карга с растрепанными пегими волосами деловым шагом направляется к автомобилю, припаркованному напротив дома, — и, подпрыгнув, с визгом шмякается в грязную лужу… И вода в луже становится розовой… Или вот так. Мосластая бабища с перекошенным и сморщенным от вечной злобы лицом важно ступает на тротуар. Она собирается сесть в ожидающее ее такси, но не успевает сделать и трех шагов, как ее настигает рок… Ах, как это славно! Как будет счастлив Антон! Разве можно пропустить такое зрелище? Да ни за что в жизни!

Ей попался отличный таксист — средних лет дядька, Сговорчивый и спокойный. Он без лишних слов согласился стоять в Волынском переулке сколько понадобится; а потом отправиться следом за светло-серым «фордом». Ждать им пришлось не так чтобы очень долго, но и не так чтобы совсем немного — полтора часа. Такси стояло совсем близко к углу, машина Раменского была отлично видна и водителю, и Илоне. Когда Илона заметила наконец Антона Ивановича, упругим шагом направлявшегося к своей машине, она вздрогнула и зашептала:

— Вон, вон тот человек! Поехали!

— Нельзя спешить, дамочка, — усмехнулся водитель, — а то он нас в один момент заметит. Вы же этого не хотите?

— Нет, конечно, — увяла Илона. — Ну, делайте как знаете, только не упустите его.

— Не упустим, не тревожьтесь.

Слежка заняла совсем немного времени и не составила ровно никакого труда. «Форд» Раменского по набережной Мойки доехал до Конюшенной площади, затем обогнул Михайловский сад и по Садовой докатил до Итальянской. Всей дороги оказалось минут пятнадцать, и то больше из-за светофоров, а иначе Антон Иванович очутился бы возле своего дома еще быстрее. Он завернул в один из дворов на Итальянской улице и остановился перед вторым подъездом. Напротив, в глубине двора, высилась мрачная громада дома, поставленного на капитальный ремонт. Таксист притормозил перед воротами и спросил:

— Что, заезжаем?

— Нет-нет, отсюда посмотрю, — быстро ответила Илона, наблюдая за тем, как Раменский набирает код на дверном замке. — Все, отвезите меня на Гороховую, пожалуйста. Поближе к Мойке.

Щедро рассчитавшись с таксистом, Илона постояла на тротуаре, размышляя. Вот, значит, как. Он живет совсем рядом, буквально в двух шагах от своего офиса, в двадцати минутах пешей ходьбы от берлоги Карпова… Илона обратила внимание на то, что в том доме, где обитал Антон Иванович, с первого по пятый этаж рамы в окнах были из снежно-белого пластика. «На первом-то этаже неужели тоже богатые поселились, — недоуменно гадала Илона, — они вроде не любят этого? Опасно. А может, там офисы? Или клуб какой-нибудь…» А, впрочем, ей-то какое дело? Ее вдруг пробрала нервная дрожь. «Надо же, — думала она, — как странно… Я теперь знаю, где состоится последний акт драмы, все актеры готовы к выходу, ждут только знака режиссера, а режиссер это я… Но почему же так страшно? Почему знобит, почему хочется плакать? Осталось всего четыре дня, четыре дня…»

— Ба, пупсик! — раздался за ее спиной хриплый голос. — Ты чего тут стоишь? Привидение увидала?

— Увидала, тебя, — мгновенно огрызнулась Илона. Это снова был он, ее первый «принц», превратившийся в огородное пугало.

— Пупсик, а давай выпьем за встречу? — ничуть не смутившись от ее резкости, предложил вонючий бродяга. — Давай, а?

Илона долго молча смотрела на него, не понимая, что он говорит. Ей хотелось плакать. Ей хотелось домой, к маме… Но мама давно умерла…

; — Давай, — вдруг сказала она. — А где пить будем?

— Есть отличное местечко! — завопил на всю улицу Юрий. — Тепло, сухо, ни мух, ни крыс, ни тараканов! Пойдем, красавица!

Илона, отчаянно тряхнув головой, пошла по Гороховой рядом с оборванцем. Ее ничуть не задевали взгляды встречных. Пусть думают что хотят. Она взрослая свободная женщина, она сама выбирает свой путь. Сама строит свое будущее. И пошли они все к чертям собачьим!

Карпов, пригорюнившись, сидел возле кухонного окна, глядя во двор. Снова милая девочка где-то запропастилась, и что ей дома не сидится? Ну конечно, дело молодое, погулять хочется, повеселиться… А с ним-то какое может быть веселье? Только телевизор смотреть да радио слушать, вот и все развлечения. Да в лотереи играть. Вот уж увлечение не по деньгам! М зачем только она покупает столько билетов? Это же с ума сойти, каждую неделю — на двести рублей! А в месяц-то что получается? Восемьсот! Она что, миллионер тайный? Ну, правда, один раз выиграла, да это же случайность… И вообще, для дураков придуманы все эти лотереи. Обманывают народ, а глупенькие девочки вроде Илоны верят, что можно таким образом выиграть машину или квартиру. Где это видано, чтобы простой человек выиграл?

Но куда же все-таки Илоночка делась? И не говорила ведь, что к подруге пойдет, вообще ничего не сказала, ушла — и все.

А он-то сегодня на обед картошечки нажарил с лучком да сосиски отварил… Уж такой обед пальчики оближешь! Котлет вот нету, Илоночка очень котлетки уважает… Но за ними далеко идти, а у него сегодня уж так спина разболелась! Не добраться ему до того магазина никак. А чем, собственно, сосиски хуже? Тоже очень приличная еда. Не у всех такое каждый-то день бывает.

Карпов тяжело вздохнул, встал и пошел в комнату, держась за стены. Он не обращал внимания на то, что оставляет на стенах черные полосы жирной грязи — следы своих рук. Да и зачем стенки-то рассматривать? Лучше в окно поглядеть. Или вот телевизор включить можно. Вон он какой, большой, красивый! Цветной! Жаль только, программы нет. Ну и без программы хорошо.

Закончились вечерние новости, а Илона все не возвращалась. Карпов начал понемножку беспокоиться. Если бы девочка сказала, что идет к подруге, тогда другое дело. Но она ничего не говорила. Куда же она подевалась? Хотя, конечно, могла куда угодно пойти и ему даже словом не обмолвиться, уже ведь такое случалось. Кто он такой, чтобы она ему докладывалась? А вот почему-то болит сердце, и все тут. Ноет, как будто беда какая недалеко. Нет, только не это. Только бы ничего с девочкой не случилось.

Тревога все сильнее охватывала Алексея Алексеевича, а он никак не мог понять, в чем же дело. Он выключил телевизор, снова пошел на кухню, приник к окну.» Темно — ничего не разглядеть во дворе. Хоть бы Илоночка поскорее вернулась…