— И тогда мы не сможем вернуться домой на нашем судне.

— Кто вам сказал, что мы собираемся вернуться, Холтема? — издевательски рассмеялся Пранжье, повернулся и ушел.

Несколько недель мы стояли на якоре. Погода была довольно теплой, почти все время выше нуля, если не считать небольших утренних заморозков. Пранжье предпринял несколько экспедиций в глубь материка. Иногда при этом его сопровождали Дингер и два или три матроса, но чаще он уходил с корабля в одиночестве. Этот старик своим поведением сбивал меня с толку. Несмотря на свои восемь десятков лет, он обладает энергией, свойственной юноше. Я утверждаю, что этот человек — настоящий феномен. Несколько раз мне довелось увидеть его вернувшимся после продолжительной экспедиции. Каждый раз он выглядел недовольным и озабоченным, пожалуй, даже встревоженным.

Потом случилась эта история с эскимосами…

— Массовое убийство, — уточнил Каплар.

Холтема недовольно поморщился:

— Ах, значит, вы в курсе! Тем лучше, мне не нужно будет описывать это отвратительное событие. Это были нормальные люди. Они дружелюбно приняли нас, и хорошие отношения продолжались до того дня, когда Дингер узнал, что у них скопились большие запасы мехов. Кроме того, оказалось, что у них имеются некоторые предметы, живо заинтересовавшие доктора Пранжье.

Состоялось несколько встреч с эскимосами, но они каждый раз категорически отклоняли все предложения Пранжье и Дингера.

На борту «Доруса» был организован настоящий военный совет. Я прекрасно понимал, почему Пранжье заставил меня участвовать в этом сборище. Он рассчитывал, что в случае, если будет возбуждено уголовное расследование, то часть ответственности за преступление, если не вся вина целиком, будет возложена на меня. Почти единодушно, при одном голосе против, было принято предложение Дингера убить эскимосов и завладеть добытыми ими мехами. Против был только матрос Хэмел, и с тех пор я его больше не видел. Для меня это было большой потерей, потому что он хорошо относился ко мне. Он время от времени украдкой приносил мне кое-что съедобное и, что было гораздо важнее, сообщал мне новости, хотя и сам знал не очень многое.

Через несколько дней Дингер раздал матросам большое количество рома и бренди. Таким образом, на небольшой поселок эскимосов обрушилась свора пьяных матросов, напоминавших свору голодных волков.

Я слышал, как они, вернувшись на судно после ночной операции, смеялись, пересказывая друг другу детали своих отвратительных подвигов.

Дингер, например, хвастался, что он своими руками прикончил четыре «жирных рожи», и заявлял, что на этом основании ему полагается больше шкур, чем каждому из остальных героев.

Вечером в этот же день страшной бойни Пранжье зашел в мою каюту. Мне показалось, что он нервничает и у него плохое настроение.

— Холтема, — сказал он, — у вас прекрасный слух, и перегородки между каютами недостаточно толстые, чтобы вы не слышали, что происходит вокруг вас, в особенности когда эти бандиты горланят, как это было сегодня. Их можно понять, они слишком хорошо знают цену шкур и мехов, а поскольку эскимосы не хотели ни за какие деньги расставаться со своей добычей…

— Это неправда, — перебил я его. — С самого начала не было речи об торговле. Ведь мы не захватили с собой ничего, что можно было бы использовать для обмена.

— Ладно, ладно, не будем вдаваться в детали, — скривился он. — Мне не нужно было это избиение, но как я мог помешать им?

— Но вы разрешили им нализаться до потери человеческого облика!

— Это все Дингер. Я дал ему слишком большую власть, и я теперь жалею об этом, потому что в любой момент ему может прийти в голову идея занять мое место. Кстати, именно об этом я и хотел поговорить с вами. Я решил вернуть вам капитанскую власть, если вы поможете мне избавиться от Дингера.

— Вам нужно еще одно убийство?

— Ну, можно назвать это исполнением приговора! Но я отклонился от своей цели. Недавно вы рассказывали мне про эскимосов племени «каменные головы», помните? Эти люди очень интересуют меня, и я хотел бы повстречаться с ними. Я уверен, что убитые моряками эскимосы могли иногда общаться с этим загадочным племенем. Но они категорически не хотели сознаваться в этом, и, на мой взгляд, они отказывались слишком уж решительно. Когда это мерзкое дело свершилось и я ничем не мог помочь несчастным, я осмотрел их хижины. То, что мне удалось обнаружить, не имело особой ценности, но я получил подтверждение своим догадкам. Так что «каменные головы» действительно существуют, Холтема, и вы должны помочь мне встретиться с ними.

— Я не стану помогать убийцам, — ответил я. — Впрочем, я все еще остаюсь вашим пленником, и вы вполне можете обеспечить мне судьбу несчастных эскимосов. Но то, что может произойти со мной, официально называется «Бунт на судне, сопровождающийся убийством офицера, исполняющего свои обязанности». И вы, доктор, не можете не знать, что это преступление карается высшей мерой. Если только вам и вашим негодяям не удастся добиться смягчения наказания и замены виселицы пожизненным заключением или в Ливардене, или в Копенгагене в зависимости от того, кто будет судить вас, голландцы или датчане. Я должен предупредить вас, что в Дании законодательство, рассматривающее преступления этого рода, отличается особой суровостью. И, на мой взгляд, веревку или нож гильотины следует рассматривать как более гуманное наказание, чем пожизненная тюрьма.

— Благодарю вас за добрый совет, Холтема, — невозмутимо ответил мне Пранжье. — Я обязательно учту его, но вы не забывайте о моем предложении. Я даю вам ночь, чтобы обдумать его.

— Но мне не пришлось долго размышлять этой ночью. Я никак не мог заснуть, и мне пришлось встать, чтобы набить трубку остатками табака, тайком принесенного мне беднягой Хэмелом — да позаботится Господь о его душе! Закурив, я остановился перед иллюминатором. Желтый лунный свет заливал фьорд и его пустынные берега. Приближалось утро. Я слышал, как пьяные моряки продолжали петь и ругаться в кают-компании. Самым громким был, разумеется, голос Дингера. Он кричал:

— Нам пора сматываться отсюда, друзья, потому что «Дорус» скоро окажется скован льдом и окажется в ловушке. Я знаю одно местечко в Норвегии, где мы можем получить хорошие деньги за шкуры и меха. Мы легко сплавим и эту старую калошу. Норвежцы и датчане всегда хватаются за ножи, когда заходит речь о Гренландии, — так почему бы не воспользоваться из вечной враждой? Судя по всему, настало время избавиться от Холтемы и от старика. Можете в этом деле рассчитывать на меня! Ха-ха-ха!

— Я перестал прислушиваться, потому что мое внимание привлекло нечто странное, происходящее на берегу. Я хорошо помнил эту ровную местность, на которую смотрел часами, местами с россыпью щебня и почти без крупных каменных глыб.

Внезапно я увидел большие камни, которые почему-то не замечал раньше.

Они достигали по высоте роста человека и заканчивались остроконечной верхушкой, подобно менгирам в Бретани.

«Откуда они взялись?» — подумал я. Черные в лунном свете, они отбрасывали такие же черные длинные тени. Едва оправившись от изумления, вызванного появлением странных камней, я заметил, что пейзаж медленно, но заметно меняется: тени постепенно удлинялись, доходя до только что освещенных луной участков.