ее над миской с костями. Они вместе увидели, как одна, две, три капли темно-алой крови упали на кости. Как только алое коснулось белого, кости задрожали.

– Что?.. – Коффи отодвинулась от миски в ужасе, не думая о том, что кровь, стекающая по ее руке, запачкает прекрасный ковер. – Что… что происходит?

Старуха не сдвинулась с места, но положила рядом окровавленный нож. Она совершенно неподвижно держала пиалу на коленях, а кости дрожали все сильнее. Закрыв глаза, она тихо заговорила:

– Теперь все в их руках. Они решат.

Коффи открыла было рот, чтобы спросить во второй раз, что это за они, но когда слова уже были готовы сорваться с губ, она увидела искрящиеся частицы света. Сначала она подумала, что воображение играет с ней шутки – побочный эффект боли, которая по-прежнему раскалывала голову, но… нет, это было по-настоящему. Частицы плавали в воздухе перед ней, блестя и крутясь, будто танцуя под одним им ведомую песню. Она не просто видела их – она ощущала их, чувствовала родство с ними. Внезапно они стали больше, и воздух заполнил звук глухого удара. Вспыхнул белый свет, такой яркий, что Коффи пришлось закрыть глаза. Открыв их снова, она вздрогнула. Она по-прежнему сидела в хижине, а старуха по-прежнему оставалась в метре с лишним от нее, держа на коленях миску с окровавленными костями.

Но теперь они были не одни.

Повсюду вокруг них сидели темнокожие женщины, облаченные в сияющие белые льняные одеяния. Головы некоторых украшали ленты, расшитые золотыми бусинами, у других волосы были заплетены в короткие косички, узлы банту, кудри или дреды. Это выглядело пугающе. Коффи не слышала, как они вошли, занавеска, заслонявшая вход в хижину, явно не открывалась, но они были здесь – по меньшей мере двадцать человек. Возраст у них был разный – у некоторых были белые волосы, как хлопок, а другие были не старше ее матери, – но всех объединяло трудноуловимое сходство. Дело было не в том, как они выглядели, и не в одинаковых белых одеждах – было что-то еще. Наконец Коффи поняла, что же это. Все эти женщины смотрели на нее с одинаковым удивлением, словно поразились ее появлению так же, как она – их.

– Она так выросла, – прошептала своей соседке одна из женщин помоложе. – Боже, как быстро они растут.

Коффи открыла рот от удивления. Молодая женщина говорила не просто на заманийском, а на ее родном говоре: она была из народа джеде, как и она сама. Коффи удивленно осмотрелась по сторонам. Они что, все из джеде? Она на это надеялась. Никогда в жизни она не видела кого-то из соплеменников, обладающего заметным богатством – да хоть каким-то. А эти женщины держались как королевы, у них были непокорные подбородки и сверкающие уверенностью глаза, у них была власть. Она никогда не видела раньше никого, похожего на них.

– Кто?..

Внезапно одна из женщин встала, и Коффи закрыла рот. Ей неоткуда было это узнать, но она ощутила, что именно эта женщина была лидером странной группы, матриархом. Взгляды остальных обратились на нее, все застыли. К деревянной палке, которую держала матриарх в увитых варикозными венами руках, были привязаны раковины-каури. С каждым шагом, приближаясь к Коффи, она наклонялась вперед. В отличие от остальных, у этой женщины волосы были полностью острижены, а платье переливалось, как речные волны. Когда она заговорила, ее голос оказался невероятно звучным:

– Это она дала кровь старым костям. – Слова лысой женщины словно наполняли жилище гудением. – Она призвала нас, ей нужна наша помощь.

Коффи не поняла, что она имела в виду, но остальные, похоже, уловили. Они начали перешептываться, бросая в ее сторону любопытные взгляды и прикрывая рты руками.

– Мы поможем ей, – словно провозглашая окончательное решение, объявила женщина. – Встаньте.

Это было одно простое тихое слово, но все женщины в круге тут же подчинились, поднимаясь на ноги. Коффи же осталась сидеть. Она не знала почему, но ноги словно пустили корни в пол, когда женщины в белом окружили ее, не отводя от нее пристальных взглядов.

А потом они начали петь.

Сначала песня была тихой и колеблющейся, как осторожные звуки флейты фула, но мелодия разрасталась. Как и с частицами света, которые Коффи видела до этого, она ощутила, как безымянная мелодия движется в воздухе – звуки песни, которую она не могла назвать, но знала. Она задержала дыхание, когда тона поднялись выше, мелодия карабкалась все дальше и дальше вверх, пока не достигла невозможного крещендо. Что-то мощное пронзило ее тело, и внезапно боль, которая гнездилась в нем, исчезла. На лице появилось странное ощущение, и только коснувшись пальцами щек, она поняла, что это слезы. Женщины в белом закончили петь, и седая опустилась на колени так, чтобы ее глаза оказались на одном уровне с глазами Коффи.

– Не плачь, девочка, – прошептала она. – Мы с тобой, всегда.

Последовала еще одна вспышка света – такая сияющая, что Коффи отвернулась. Когда она погасла, старуха, которая была рядом с ней, исчезла, как и остальные женщины из круга. Теперь хижина казалась странно пустой. Прошло множество долгих секунд, прежде чем Коффи смогла снова заговорить, потрясенная происшедшим:

– Они… исцелили меня.

– Конечно. Я ничего другого и не ожидала.

Коффи подняла взгляд. Она совершенно забыла о первой старухе. Она в своих черных одеяниях выглядела резким контрастом к белым, которые были здесь совсем недавно, но улыбка коснулась ее изможденного лица. Коффи почему-то подумала, что она выглядит даже моложе.

– Куда они делись? – Коффи встала, осматриваясь по сторонам. – И почему они мне помогли?

Старуха осталась на своем месте.

– Отвечать на первый вопрос я не вправе, – с печалью ответила она. – А что касается того, почему праматери помогли тебе… Дараджи присматривают друг за другом даже после смерти. Их связь с тобой родилась из старой, почти забытой магии – той, что еще не полностью потеряна.

Слова осели на Коффи, как пыль, и каждое создавало свой слой понимания.

– Вы знали, – прошептала она. – Вы знали, что во мне есть магия?

– С того момента, когда я увидела, как твой красивый друг несет тебя. – Старуха улыбнулась. – Если бы ты прожила столько же, сколько я, ты бы тоже знала, на что смотреть.

Коффи потерла виски, по-прежнему пытаясь вникнуть в ее слова, а затем внезапно что-то заметила. Порез, который рассекал ее предплечье… исчез. Кожа срослась, и так гладко, словно его вообще не было. Она растерянно подняла взгляд:

– Я не понимаю.

Старуха сложила ладони.

– Ты съела плод дерева умлеби без его согласия, – мягко объяснила