Очень быстро раздался мужской голос:

— Слушаю, высокий Шорна.

Поручик сидел так, что говорившего не видел, но ему этот незнакомец был и неинтересен.

— Как дела, Тагари? — спросил Шорна спокойно.

— Все, как обычно.

— Это хорошо… — сказал Шорна безмятежно. — Это хорошо… Тагари, у меня пустяковое, но неотложное дельце. Вы сейчас где? Ага, сам вижу, что у счислителей… Меня интересует, что там у нас творится в секторе восемьдесят семь, направление — Баярк Водопада, космические координаты… — он поднял перед собой листок и принялся старательно зачитывать эту абракадабру.

— Я записал, высокий Шорна.

— Отлично. Посмотрите немедленно. Я остаюсь на линии.

— Слушаю, высокий Шорна…

Должно быть, собеседник отошел от аппарата, Шорна отвел взгляд, откинулся на спинку кресла.

— Это будет быстро, Аркади, — сказал он преспокойно. — Там отличная быстродействующая аппаратура… кстати, у вас такая есть? Вы вообще следите за небом? Мне бы… да, Тагари?

Вновь послышался бесстрастный голос:

— Высокий Шорна, наблюдение за этим и шестью прилегающими секторами в последний месяц не велось.

Показалось поручику или в глазах Шорны что-то метнулось? Как бы то ни было, его голос звучал спокойно и ровно:

— Это обычная практика, Тагари?

— Разумеется, высокий Шорна. Нет смысла наблюдать за бесперспективными секторами. Список перспективных подлежит ежедневному пересмотру и утверждению высоким министром Небес. Сегодня с утра в нем снова не был указан тот сектор, о котором вы говорите.

— Хорошо, бдите дальше…

Судя по всему, Шорна прервал разговор с собеседником. Барабаня пальцами по столу, он задумчиво сказал:

— Все вроде бы спокойно… Ни малейшей угрозы, Но вы ведь карн, вы ведь у нас карн, одна Великая Бездна знает, как с вами обстоит… Ну, для очистки совести…

Он поиграл пальцами по квадратикам:

— Кетранк? Вижу, вижу, что всю ночь старательно бдили, вон как зеваете… Что там наш подопечный?

Послышался усталый, четкий голос:

— Министр Небес все еще имеет честь пребывать в доме госпожи Зортарт. У меня были инструкции только наблюдать, как обычно, так что мои люди остаются на местах…

— Так, — сказал Шорна, — но ведь он давно должен был уехать в обсерваторию утвердить ежедневные регламенты…

— Вот именно.

— Подобная небрежность нашему педанту вроде бы несвойственна? По нему часы можно сверять…

— Вы, как всегда, правы, высокий Шорна. Но у меня, как обычно, инструкции о рутинном наблюдении…

Поручик видел, что Шорна откровенно колеблется. Наконец начальник тайной полиции явно принял решение. Он чуть подался вперед:

— Кетранк, рутинные инструкции побоку. Идите в дом. Если понадобится, вытащите его из постели очаровательной вдовушки. Скажите, что я просил немедленно со мной связаться. Скажите, что речь идет о каких-то государственных делах, о которых вам в силу служебного положения и знать не полагается… Живо! — барабаня пальцами по столу уже чуточку более нервно, он поднял на поручика глаза: — Ничего, придумаем, что соврать. Лучше один раз выглядеть нелепо, чем…

— Здорово, — сказал поручик. — И это вы, стало быть, таким образом… за всеми надзираете?

— Ну, далеко не за всеми, — небрежно, с некоторым самодовольством ответил Шорна. — Однако кое за кем — постоянно. Доверие доверием, а контроль контролем. Или у вас обстоит иначе? Ох, как интересно было бы мне поболтать с моими коллегами из вашего мира, вы и не представляете. У ученых мужей свои интересы, а у меня, убогого, свои. И если…

— Высокий Шорна! — на сей раз голос звенел от напряжения. — Его в доме нет… Ни его, ни вдовы… Никого нет… Пусто…

— То есть как это — нет? — рявкнул Шорна. — Как это — никого?

— Ни единой живой души, высокий Шорна, — зачастил голос. — Там и обыскивать-то особо нечего… Комнат мало… Мои ребята быстренько весь дом обежали…

Ледяным тоном Шорна спросил:

— Вы хотите сказать, что они оба, а заодно и трое слуг каким-то образом ускользнули из дома у вас под носом?

— Они бы не смогли… Мои люди были расставлены грамотно… Но дом пустой… Разве что в подвале глянуть…

— Вот и гляньте! — заорал Шорна. — Живо! Оттолкнувшись обеими руками от крышки массивного стола, он отодвинул кресло вместе с собой. Глядя на поручика, но словно бы его не видя, протянул:

— Если они все в подвале, живые — это предельно странно… Если мертвые, тем более… А если их там вообще нет… Если их вообще нет…

— Высокий Шорна! — говоривший уже был перепуган насмерть. — Их нет в подвале! Их нигде нет! Дом пустой… Но мои люди никак не могли…

Яростное движение руки — и голос оборвался. Тяжелое лицо Шорны на глазах налилось бледностью, уголок левого глаза задергался. Он прянул к столу, застучал по квадратикам:

— Тагари! Немедленно велите развернуть Большое Зеркало на указанный мною сектор. И плевать на регламенты. Это приказ, ясно? Сошлитесь на Огненный Сполох, на мой приказ… Бегом!

— Слушаю, высокий…

Шорна уже был бледен как смерть. Теперь не только лицо, но и губы у него дергались. Мертво глядя перед собой, он процедил каким-то чужим голосом:

— Говорят же, что слабое место самого сложнейшего устройства — люди, люди, чтоб их всех… Ну где он там? Где он там?!

Время ползло с жуткой медлительностью. Поручик ничегошеньки не понимал, но обмякший в кресле Шорна заражал его страхом… Настолько, что поручик совершил вопиющую бестактность: обошел стол и встал за плечом Шорны, таращась в «зеркало». Шорна и внимания на него не обратил, словно так и следовало.

В «зеркале» с обычной для этого устройства поразительной четкостью виднелась спинка невысокого кресла, стоявшего, судя по представшей картине, в небольшой комнате с голыми стенами, обитыми простенькой темно-синей тканью. Кресло пустовало. Внезапно — так внезапно, что поручик отшатнулся, — в кресло рухнул человек с темными волосами. Невозможно было понять, молодой он или старый, красавец или урод — лицо искажено таким ужасом, что жутко сделалось.

— Высокий Шорна, там есть астероид! Он там!

— Расстояние? — спросил Шорна быстро.

— Он… Он уже вот-вот…

Человек вскочил с кресла, махая руками, хватаясь за голову, метнулся куда-то, моментально исчезнув из «зеркала». Слышно было, как грохнула дверь.

Шорна вскочил — так порывисто, что кресло опрокинулось и рухнуло с грохотом. С неожиданной для его грузной фигуры проворством метнулся к застекленной двери на балкон и хлопнул ею так, что она ударилась о стену, послышался жалобный звон, многоцветный витраж осыпался на пол.