Наверное, это странное зрелище — бегущий по лесу бурый медведь с рюкзаком в зубах. Подцепил аккуратно, за ручку, чтобы не сломать ненароком планшет. Скорость резко возросла. Боеспособность — тоже. Меньше чем за час я покрыл нужное мне расстояние, перекинулся обратно в человека и поспешно оделся.

Радует, что шоссе пустое.

От слова «совсем».

Вот он — ад автостопщика. Сгустившаяся тьма, никаких фонарей и машин, полная безнадега.

Я решил не стоять на месте и двинулся по асфальту в выбранном направлении. Чем дальше от меня упоротые инквизиторы, тем лучше. Мало ли, какие джокеры у них в рясах припрятаны. Пардон, в сутанах.

Примерно через полчаса я ощутил приближение машины.

Оглянулся — так и есть.

Два огонька, постепенно увеличивающихся в размерах.

— Садись, — Василий Тьма взглядом указал на переднее сиденье.

Веяло от этого мужика чем-то нехорошим. А больше всего раздражала и выводила из себя привычка спецагента не выключать «отвод глаз».

Я влез в машину и захлопнул дверь.

Тьма дал по газам и поехал дальше.

Сгустился туман, и фары с трудом пробивали белесую муть, окутавшую окрестности.

Тьма был мрачен.

— А где господин Домбровский? — не выдержал я.

— Мертв, — отрезал Василий и наградил меня недобрым взглядом. — Всё из-за тебя.

— Да ладно. Я думал, из-за этих хмырей в сутанах.

Помощник экспедитора ударил по тормозам.

Меня бросило на приборную панель — пришлось пожалеть, что не пристегнулся.

Машина, в которой мы ехали, выглядела вполне прилично, но, как мне кажется, не была снабжена артефакторикой. Иномарка, сильно напоминающая «форд» из моей прежней жизни. В этой реальности отдельные западные марки успешно развивались, несмотря на засилье японского и русского автопрома.

А вот бортового компьютера я не заметил.

Подозреваю, что Тьме не по нраву «цифрокор».

Интересно, долго он ждал подходящую модель? Я представил Василия Тьму с вытянутой рукой на обочине и с трудом подавил улыбку. Вблизи этот чувак оказался достаточно массивным и широкоплечим, хотя мне могло и показаться.

— Когда ты применил… свой фокус, — процедил Тьма, повернувшись ко мне, — Витольд отвлекся. Мы такого еще не видели, знаешь ли. Чтобы проламываться прямо через стену жилого дома… В общем… его убил этот… Иннокентий.

— Понятно, — протянул я. — Извини, друг.

Тьма недовольно засопел, но сдержался.

Машина плавно тронулась с места.

— Про эти твои приемчики мы еще поговорим, — заверил Василий.

Я молчу.

Помощник экспедитора — это как Подмастерье у стихийников. Вроде, ничего страшного. За одним лишь исключением. Тьма непостижимым образом ускользнул от церковников, сумел отыскать меня и продолжить преследование. Хрен его знает, как. Прежде чем атаковать, надо хорошенько взвесить свои шансы. С Иннокентием и Никоном я, например, справиться не могу. Разве что обмануть или замедлить их продвижение.

— Куда теперь? — уточняю я.

— В цивилизацию, — рычит Тьма. — Я уже по горло сыт этим Мухосранском.

Мы едем на сорока километрах в час.

Сумерки, перемешанные с туманом, давно переступили черту непроглядной вечерней мглы. Изредка я вижу огни встречных машин, врубивших противотуманные фары. Начинает накрапывать мелкий дождик, затем морось прекращается. Дворники меланхолично скользят по лобовому стеклу. Всё это время у меня на минималках работает «чутье», поэтому активность на астральном уровне я успеваю засечь. Некий механизм, усиленный артефактами. Прямо над нами.

— Осторожно, — предупреждаю Василия.

— Что?

И в этот момент дрон, зависший в пятидесяти метрах над дорогой, выпускает ракету. Не простую, а ножевую. Ракета должна пробить стекло, раскрыть венец вращающихся лопастей и превратить мою голову в фарш, но Тьма сбрасывает скорость, и нам прилетает в переднее колесо. Глухой удар, тачка вильнула вбок. Василий судорожно вцепился в руль, попытался выровняться, но нас занесло на влажном асфальте и потащило к обочине.

— Гадство, — выругался Тьма.

Вторая ракета врубается в радиаторную решетку.

Мы окончательно теряем управление и вылетаем в кювет. Я выставляю кинетику, Василий тоже что-то активирует. Автомобиль переворачивается, ударяется о землю и вспахивает влажный грунт, оставляя позади глубокую борозду.

Подушки безопасности раскрываются одновременно. Первая вылезает из центра рулевого колеса, вторая — из приборной панели. Неадекватное торможение Тьмы вынудило меня пристегнуться — именно поэтому я не свернул себе шею при падении. Мешок заполняется азотом и вдавливает меня в спинку кресла. Водительская подушка гораздо скромнее, но и она мешает агенту расквасить губы.

Нас тянет в яму, и я оказываюсь чуть выше водительского сиденья. Оба висим вверх тормашками и не можем пошевелиться. Выхода нет — я бью «цифрокором» на астральном плане, и беспилотник теряет управление. Чакру в диагональ — и коптер разваливается на части, не успев достичь кромки леса.

А теперь пора выбираться.

Ума не приложу, почему помощник экспедитора не сковал меня наручниками или не применил блокирующий взвесь артефакт. Вероятно, решил, что я не буду дергаться. Или был уверен в собственных силах.

Подхватив рюкзак, я врубил «раскладку».

— Назад! — рявкнул Тьма.

И что ты сделаешь, дружок?

Я переместил себя наружу прямо сквозь пассажирскую дверь. И тут же ушел в короткий бросок к полотну магистрали. За моей спиной Василий пытался высвободиться из объятий ремня безопасности, но ему мешала раскрывшаяся подушка.

Два броска по прямой.

В один миг я разорвал дистанцию на двести метров. Вдел руки в наплечные лямки рюкзака и побежал. Вот они, утренние тренировки в кампусе. Посмотрим, на что способно это хлипкое азиатское тельце в критической ситуации.

Марш-бросок на два километра.

Через туман и глухую алтайскую ночь. С двух сторон высятся стены деревьев. Звезд не видно, небо затянуто тучами. Изредка по шоссе проносятся темные силуэты с горящими зрачками фар.

Убедившись, что нет погони, я сбавляю темп. Минут через десять меня догоняет микроавтобус с табличкой: «пос. Лесной — Черничное». Маршрутка! Вот кто бы подумал, а?

Исступленно машу рукой, и маршрутка тормозит.

Секция с табличкой сдвигается назад. Влезаю в тускло освещенный салон, возвращаю дверь на законное место и устало плюхаюсь в свободное кресло. В маршрутке сидит человек пять крепостных и разночинцев, все дружно пялятся на меня.