– Гном! Гномик! – радостно позвала Надя. – Ты где?

В стороне от нее что-то треснуло. Надя обернулась на звук, но ничего не разглядела сквозь ветки.

Морозов, Уваров и Володя вышли посреди леса из машины. Вадим раздал всем оружие.

– Не знаю, как называется эта тварь, но нам лучше поторопиться, – тревожно предупредил Морозов. – Если хотим найти Надю живой.

Все трое быстро направились в самую гущу деревьев, озираясь вокруг, держа оружие наготове.

– Надя! Надя! – громко звал Морозов. Из-за дерева за ним наблюдал человек налитыми кровью глазами.

Надя шла по лесу, спотыкаясь, прижимая к себе контейнер с едой. Она уже устала, но все равно продолжала звать своего друга:

– Гномик, не бойся! Выходи! Это я, Надя! Я принесла тебе покушать!

Вдруг она замерла на месте, глаза ее расширились от страха: к ней, прижав уши и оскалив острые клыки, приближался волк. Он рычал, слегка прихрамывая на заднюю лапу, которая была обмотана грязным бинтом.

Уваров, Морозов и Володя широкой цепью шли по лесу, держа ружья в руках, продолжая поиски Нади.

– Надя, ты где? – звал Володя.

– Надя, отзовись! – вторил ему Уваров.

Внезапно невдалеке раздался пронзительный Надин визг. Володя, Вадим и Морозов бросились в ту сторону. Когда Володя подбегал к Наде, из-за деревьев прозвучал свист, и волк, как дрессированная собачонка, убежал в его сторону.

Подоспевший Морозов, вскинув ружье, выстрелил в волка, но промахнулся, тот скрылся за деревьями.

– Петляет, сволочь, – сквозь зубы заметил Морозов. – А ты чего не стрелял? Ты б его на лету срезал! – возмутился он, увидев подошедшего с опущенным ружьем Уварова.

– Слышал свист? – вопросом на вопрос ответил Уваров.

За кустами обожженный Войтевич ласково гладил жавшегося к нему волка, вспоминая, как медленно полз по часовне в тот день, когда из-за Володи едва не сгорел, запутавшись в фашистском флаге и катаясь по полу, словно горящий кокон. Его руки и голова были сильно обожжены, кожа, покрытая волдырями, от ожогов оголилась местами до мяса. Хрипло застонав от боли, он затих на пороге часовни.

К ней подъехала машина, из которой вышел Морозов с пистолетом в руках, заметил неподвижно лежащего обгоревшего человека. Морозов присел рядом с телом на корточки, не скрывая отвращения, стал ощупывать обрывки одежды в поисках пистолета. Не найдя его, собрался встать, но Войтевич схватил его за рукав. Морозов вырвал руку, прицелился в голову умирающему:

– Прости, приятель, но я тебе уже ничем не могу помочь. Разве что пристрелить из жалости.

Умирающий пристально посмотрел на Морозова, в глазах его загорелась бессильная ненависть, затем глаза закатились, он захрипел, скребя кровавыми пальцами по снегу, уронил голову и затих. Морозов напряженно посмотрел на него и, убрав пистолет, ушел, не заметив, что в кулаке у умирающего осталась его запонка.

Войтевича обнаружил лесник, проходивший мимо часовни. Взвалил на плечи, дотащил до своей машины, посадил на снег, прислонив к колесу. Откинув заднюю дверь джипа, взял с сиденья рацию и стал вызывать помощь. В этот момент очнувшийся Войтевич поднял с земли здоровую палку, с трудом поднялся, опираясь на машину, и ударил лесника по голове.

Лесник упал на землю, потеряв сознание, а Войтевич, со свистом дыша, начал копаться в багажнике джипа. Найдя аптечку, вытряхнул ее, достал шприц и обезболивающее, сделал себе укол. Постепенно дыхание его стало более ровным. Приподняв покрывало в багажнике, он увидел клетку с запертым в ней молодым волком, доверчиво смотрящим на него.

Войтевич вырастил молодого волка, приручил его. Сейчас, провожая взглядом машину Морозова, он ласково гладил своего питомца по голове.

Когда Морозов доставил на своей машине Володю, Вадима и Надю в школу, он задержался в холле. Переживая после происшествия с Надей в лесу, но стараясь между тем говорить непринужденно, он спросил у Уварова:

– Думаешь, это просто волк?

– А с ним – кто-то, отлично знающий и школу, и подземелье… – внимательно глядя на Морозова, ответил Вадим, – умеющий открыть любую дверь, найти еду и лекарство… а теперь еще решивший забрать у нас Надю, зная, как нам важна эта девочка.

– Может, Войтевич? – занервничал Морозов. – Ему всегда и волки, и собаки в рот смотрели.

– Я бы тоже так подумал, но ты уверил меня, что Войтевич умер от ожогов при пожаре в ритуальном зале… и что ты своими руками закопал его тело.

Морозов признался, что тело Войтевича исчезло, пока он, Морозов, ходил за лопатой. Тогда он решил, что его утащил и сожрал какой-то зверь. Уваров вконец разозлился:

– Ты хоть что-нибудь можешь сделать нормально? – угрожающе прошипел он, надвигаясь на Морозова. – Если с Надей что-нибудь случится, считай, ты покойник. Я даже не стану тратить на тебя карту, просто сверну шею. Без предупреждения.

Уваров ушел в сторону учебного коридора, а Морозов остался один, напряженно глядя перед собой.

* * *

Пока Надя бродила по лесу в поисках Гномика, Лиля лежала на кровати под наркозом, подключенная к системе, отслеживающей дыхание и сердцебиение. Тамара в халате, маске и латексных перчатках выводила из района ее бедренной кости иглу шприца с маслянистой красной жидкостью внутри. Это был костный мозг Лили, смешанный с кровью.

Она передала этот шприц знахарке, ассистирующей рядом в такой же одежде. Знахарка сняла иглу, слила забранный материал в специальный стерильный контейнер.

– Следующий, – твердо потребовала Тамара, бросив взгляд на приборы.

Знахарка подала ей такой же шприц, Тамара ввела его, начала откачивать костный мозг. Внезапно один из приборов, отслеживающих состояние Лили, издал резкий звук.

– Давление падает. Заканчивай, – посоветовала знахарка, увидев показания прибора.

Тамара с непроницаемым выражением лица продолжала откачивать костный мозг. Вывела шприц, подала его знахарке, протянула руку, жестко приказав:

– Еще!

– Нельзя, – отказала знахарка под писк приборов. – Острая гипотония. Криз. Сейчас начнут отказывать органы.

– Еще! – повысила голос Тамара, выдержка начала отказывать ей. – Мне не хватит! Здесь всего пятьсот миллилитров!

– Она умрет через пять минут. Ты что, убить ее решила? – напряженно спросила знахарка. Писк прибора становился невыносимым. Сердце Лили колотилось как бешеное, лицо побледнело до синевы.

Внезапно писк оборвался. Прибор показывал ровную линию. Прозвучал сигнал остановки сердца.

– Дефибриллятор! – резко потребовала Тамара. Взяв его из рук знахарки, она приложила его к груди Лили. – Разряд! – крикнула она, тело Лили изогнулось от удара током. – Еще разряд! – нервно произнесла Тамара, тело Лили вновь изогнулось. На приборе ровная линия сменилась рваным ритмом стука сердца.