На первый взгляд город казался полностью покинутым и пустым. Фактически жители большей частью эвакуировались или бежали. Но в некоторых зданиях размещались раненые, французские и немецкие солдаты. Я тотчас распорядился установить, из каких они частей. Донесение о результатах опроса было срочно отправлено с мотоциклистом в отдел Ic АОК 16 и по радио передано в службу абвера. Впрочем, это были те же части, о которых мы еще две недели назад доносили в Берлин. Наши осведомители отлично сработали по меньшей мере в районе Седана. И все же других результатов отряду в Седане добиться не удалось. Административные здания и казармы оказались основательно очищенными.

Во второй половине дня улицы Седана ожили. Входили части с пополнениями для фронта. Появился и немецкий медперсонал. Потому я принял решение уже следующим утром продвигаться далее вперед, а именно до Шарлевиля, если боевые действия не воспрепятствуют этому продвижению.

17 мая 1940 года отряд снялся рано утром и поначалу без всяких происшествий выступил в направлении Шарлевиля. Но на половине пути надолго задержало препятствие: мины. Германские танковые части, за которыми я следовал, это место могли обойти. Отряд же, в основном на легковых автомобилях, был не в состоянии этого сделать. Нужно вызывать саперов для обезвреживания мин и расчистки препятствия. Прежде чем продолжить движение, мы осмотрели и обследовали расположенные неподалеку разрушенные укрепления линии Мажино. Не было обнаружено ничего существенного. И тем не менее из сохранившихся обрывков документов и записок мы установили, какими французскими частями оборонялись эти бункеры.

После трехчасовой задержки отряд смог продолжить движение и в полдень вошел в Шарлевиль, город, расположенный на Маасе, неподалеку от подножия Арденн. Напротив, отделенный только рекой, лежал город Мезьер, плотно забитый вражескими войсками.

Сотрудники отряда в Шарлевиле увидели пустынные улицы и необитаемые, частично разрушенные дома. Не видно было ни одного человека. В результате последовавших основательных розысков не удалось обнаружить ни немецких солдат, ни оставшихся местных жителей.

Мост через Маас в Мезьер был взорван. Его стальной каркас, лишенный какой – либо облицовки, высокой искривленной дугой дотягивался почти до другого берега, хотя и сильно перекрученный и опиравшийся на быки только на этом берегу. В Мезьер нам нужно обязательно попасть на предмет обследования секретных документов, потому я вместе с командиром группы, капитаном Бруннером, попытался переправиться по какой – то удивительной, почти гимнастической лесенке. Несколько солдат, не страдающих головокружением, последовали за нами и благополучно переправились через реку.

В Мезьере мы тщательно обыскали казармы и административные здания. Нигде ни души. Повстречали лишь двух больных брошенных лошадей: одна из них студила рану на ноге в водах Мааса. При обследовании зданий мы обнаружили пару свидетельств о частях, остававшихся последними в казармах Мезьера.

Ближе к вечеру квартирьеры отряда обнаружили большую, чистую гостиницу неподалеку от шарлевильского железнодорожного вокзала. Комнаты в ней и помещения ресторана оказались неповрежденными и в полном порядке. Важно, что в погребах отеля сохранились запасы отличной провизии и напитков. Бежавшие или эвакуировавшиеся хозяева ничего не успели забрать из своих сокровищ. Целый день отряд обходился без горячей пищи, даже крошки хлеба во рту не было. Ни у штаба, ни у отряда не имелось полевых кухонь. Отряд занимался самообеспечением, насколько это было возможно, или становился на довольствие в первой же ближайшей части. Но где теперь искать эту танковую часть, которая перед нами прошла через Шарлевиль?!

Выдача провизии и вина контролировалась, личный состав предупредили о возможности строгого наказания за злоупотребления. Как у начальника абверкоммандо, у меня были права наложения дисциплинарных взысканий на командира отдельного батальона.

Вскоре в нашем пристанище стало оживленно и уютно. Добрые французские вина делали свое дело. Вражеские самолеты, появившиеся поздним вечером и сбросившие бомбы в непосредственной близости на вокзал Шарлевиля, не смогли испортить общего настроения.

На следующий день выступили на рассвете – необходимо как можно быстрее снова войти в контакт с частями на фронте. Следующим пунктом был город Ирсон примерно в 50 километрах, расположенный по дороге Шарлевиль – Камбре. Во время марша повсюду виднелись свежие следы недавних боев: сожженные дома в деревнях, в полях беспризорные лошади, бездомные собаки и ревущие коровы с распухшим выменем, поскольку их никто не доит. На дороге картины, полные трагизма: колонны за колоннами беженцев из Седана, Шарлевиля и окрестностей. Буквально перед занятием этой местности немецкими войсками они добровольно пустились в бегство или стали эвакуироваться. Но в этот момент их обогнали как отступавшие французские войска, так и следовавшие за ними германские танковые и моторизованные соединения. С детьми и скарбом, на лошадях или машинах люди медленно ползли, измученные и молчаливые, в направлении Ирсон – Камбре. И куда они шли? На фронт? Их было нелегко убедить, что лучше и безопаснее всего им вернуться к родным очагам.

Ирсон также был пуст. Таким образом, у абверкоммандо снова была полная свобода выбора постоя.

Поиск секретной документации в городке оказался безрезультатным. Поэтому я решил оставить в Ирсоне в качестве резерва два отделения, а самому с несколькими группами двинуться в направлении Гиз – Сен – Кантеном, а остальную часть отряда под командой капитана Бургера отправить на Камбре. Однако и эти броски не дали существенных результатов. За Камбре и Сен – Кантеном еще шли бои. Правда, можно было точно установить, какие части противника сражались на этом участке.

Бои на линии Камбре – Сен – Кантен велись упорные и кровопролитные. На полях всюду валялись трупы солдат: вповалку друг на друге немцы, англичане и французы. Боевые действия вынуждали и друзей, и врагов оставлять своих погибших товарищей там, где они были убиты. Никто не заботился об этой армии павших, где друг и враг мирно покоились рядом.

Я с небольшим количеством моих солдат тоже был не в состоянии похоронить их. Мне не оставалось ничего иного, как собирать документы для донесения в соответствующие инстанции.

Вечером 18 мая все группы отряда сосредоточились в месте сбора в Ирсоне. Меня совершенно не удовлетворили результаты первых трех дней на французской территории. Поэтому я поразился радиограмме, переданной 19 мая службой абвера:

«Продолжайте! Донесения о частях противника, участвующих или участвовавших в боях на определенных участках, очень важны. Пикенброк».

20 мая из берлинского Центра пришла еще одна радиограмма, не менее неожиданная:

«Бельгийцы переводят нелегалов, содержавшихся до сих пор под арестом в Брюсселе, в направлении Аббевиля. Попытаться освободить любыми способами. Роледер».

Определившись с местонахождением, я прямо в ночь с 20–го на 21 мая выехал из Ирсона в сопровождении всего лишь одной группы под командованием обер – лейтенанта запаса Нибура. К Камбре подъехали еще в предрассветных сумерках. Из – за горизонта, казавшимся столь широким, дома сливались и были едва различимы. Проезжая через местечко, я обратил внимание, что весь транспорт немецких войск укрывался, плотно прижавшись к домам, а у каждого автомобиля выставлен двойной пост. Части явно находились в боевой готовности.