Конники обогнали сани и поехали впереди.

Возница нахлобучил шапку на голову Хорьку, поскреб ногтем кровь на щеке:

– Ладно, потом. Остановимся, отмоем и сотрем. Сейчас не особо головой крути, не пугай подорожных. Нас-то все равно никто не остановит, а людям неприятно.

Хорек прислонился спиной к стенке фургона. Его не убили. Решили, что еще есть надежда?

– Ты чего молчишь? – спросил возница.

– Что?

– Я спросил, есть хочешь? Могу хлеба дать.

– И руки развяжешь? – поинтересовался Хорек.

– С руки могу покормить…

– Это тебя пусть Серый с руки кормит, – ответил Хорек. – А ты ему за это руки полижешь.

– Серый? – переспросил возница, поворачиваясь к Хорьку. – А что тебе Серый?

Рыжая борода, рыжие усы, рыжие брови – Хорек вздрогнул. Это тот самый возница со странных саней. С тех самых саней, в которых увезли княжну.

– Ты откуда про него знаешь? – спросил Рыжий.

– Знаю, – буркнул, отворачиваясь, Хорек. – Мое дело, откуда…

– Твое, – согласился Рыжий. – Все равно ведь расскажешь… мы ведь знать должны, кто болтает? Нам еще в ваши края наведываться…

– Облизнетесь! – дернул плечом Хорек. – На пожарище приедете…

– На какое пожарище?

Хорек замолчал. Не говорить? А что тут такого? Нет здесь тайны. Теперь – нет.

– А сгорел постоялый двор, – выкрикнул Хорек прямо в лицо Рыжему и засмеялся. – Вместе с Молчуном и слугами его сгорел. А перед смертью все рассказал Молчун. Все-все! И про детей, и про дурь-траву, и про камни изумрудные… Про Базар тоже рассказал… Если бы не засада на тракте, мы бы вас нагнали, и ты все бы рассказал. Плакал бы, просился… Только все равно бы рассказал. Кривой бы заставил… Понял?

– Понял, – кивнул Рыжий, – отчего не понять? Значит, нет постоялого двора? Плохо. Придется снова верного человека искать… Ну да ладно.

– На Жлоба надеешься? И Жлоба нет, подох Жлоб! Думаешь, мы просто так за вами увязались? Думаешь, мы просто следили за вами? Дудки! Мы… Мы и в Базаре… – Хорек понимал, что его несет, что начинает выбалтывать все подряд, но не мог остановиться. У него были связаны руки и ноги, его везли неизвестно куда, навстречу пыткам и мучительной смерти…

Хоть так он мог достать своего противника. Хоть словами.

– И Старого Крыса мы убили… Старый Крыс рассказал о вас, о том, что детей для вас калечил! Сказал!

Рыжий ничего не ответил, покачал головой.

– Что молчишь? – крикнул Хорек. – Ну, говори! Радуйся, что меня схватили, что Деда убили, Дылду и Полоза! Только все равно мы не зря сюда пришли. Не зря… И князь уже знает, знает князь все. О Сером Всаднике знает… И если мы не вернемся, он сюда дружину пришлет. Дружину!

– Пришлет? – переспросил Рыжий. – Как он ее пришлет? Через земли Воли? Войной пойдет?

– И войной! Он не простит вам… – Хорек спохватился и замолчал. – Ничего он вам не простит.

– Может, и не простит… Только ничего он не сделает. К весне мы снова поедем к Камню… Придется заводить новые знакомства, но нам не впервой этим заниматься… А вот ты – дурак!

– Почему это я дурак? – вспыхнул Хорек.

– Оттого дурак, что болтаешь много! С тобой ничего еще не решили… А так – точно умрешь. И твои дружки, что из лесу свистели – умрут.

– Ты их поймай еще!

– Сами придут… Если сразу не ушли, крутились возле общины, значит, нужен был им кто-то. Понятно – ты. Если они снова сунутся в лес, теперь уже никто не уйдет. Если попытаются нас по дороге перехватить…

– А и перехватят! Ночью прокрадутся…

– Ночью? – странным голосом спросил Рыжий. – Не получится у них ничего. Ночи сейчас глухие. Самое время для темных.

– Для каких темных?

– Узнаешь… – усмехнулся Рыжий. – Узнаешь. Только не расскажешь никому.

Вернулся конный от моста, предупредил, что мост заледенел, что нужно осторожно проезжать – лучше лошадей вести.

– Ты пока помолчи, малец! – сказал Рыжий. – Не болтай под руку. Потом к вечеру все расскажешь!

– Ничего я тебе не расскажу!

– Хорошо, не расскажешь. Только сейчас не болтай.

– Я…

– Рот заткну, что делать будешь?

Хорек замолчал.

Он молча наблюдал, как Рыжий переводил лошадей через мост, не проронил ни звука, когда они тронулись дальше по ледяной дороге, даже когда одна из лошадей поскользнулась и упала, Хорек молчал.

Лошадь встала, Рыжий осмотрел ее ноги, сказал подъехавшему конному, что все нормально: ноги и копыта целы, только кузнецу нужно руки из плеч повырывать…

Хорек молчал.

Не ответил он и на предложение возницы перекусить, сидел отвернувшись, когда тот, не выпуская из рук вожжей, принялся есть хлеб с салом и луком. Хорек молча глотал набежавшую слюну и смотрел на горы, поднимающиеся от горизонта.

Один раз только останавливался обоз, чтобы покормить лошадей, дать людям справить нужду и размять ноги.

Хорьку Рыжий развязал по этому поводу руки, но пока тот справлял нужду, стоял рядом, не отходил. Потом, еще раз предложив поесть и получив отказ, снова связал Хорьку руки, отвел к саням и тут зачем-то завязал тряпкой глаза.

– Посиди спокойно, – посоветовал Рыжий.

Хорек весь обратился в слух, пытаясь понять, что именно происходит вокруг и что это за люди выбрались из фургона.

Если судить по голосам, то молодые парни, человек десять. И девичий голос послышался. Смех. Потом резкая команда того самого властного голоса, скрип саней, в которые снова залазили люди.

– Поехали, – сказал Рыжий, стаскивая с глаз Хорька повязку.

Хорьку захотелось вцепиться зубами в покрытую веснушками руку возницы, но он сдержался. Не нужно его злить. Пока есть надежда – нужно ждать и терпеть. Кривой говорил, что терпение – главная доблесть ватажника. Что в лесу голод терпеть, что в засаде холод или комарье переносить, или пытки, если попался в лапы стражников или обозников.

Терпение.

Солнце быстро клонилось к закату. Хорек подумал, что вот сейчас обоз остановится, станет на привал – запалят костры, поставят котлы; но сани продолжали ехать.

Лошади бежали мелкой трусцой, сани легко скользили по замерзшим колеям. Мороз пощипывал лицо, но растереть его не было никакой возможности. Приходилось прятать лицо в воротник.

Наступила ночь, а обоз все двигался вперед. Горы выросли, занимали уже половину неба, угадывались в темноте только потому, что не было за ними видно звезд.

Вдоль обоза проскакал конный с факелом, зажег факела на санях. Только дозорные впереди ехали без огня.