Не помогло. Довольно быстро они дошли до какого-то другого кабинета. Первый конвоир, молча открыл дверь и впустил его внутрь, сам, вместе с напарником, оставшись снаружи. Александр затравленно огляделся.

Это помещение, в отличии от прошлого, было какое-то вытянутое. От двери до стола следователя было не меньше метров десяти. В кабинете были двое. Один, его следователь Жуков, сидел за столом и улыбаясь, смотрел на него, затягиваясь папиросой. Другой, крепкий парень с двумя прямоугольниками в петлицах, стоял возле его стола и равнодушно глядел на Сашу.

«Сержант или старшина? Не помню… Да и неважно это. Вот и приплыл ты, Саша, к своему вечному причалу..» – горько подумал он. Вырваться отсюда нечего и думать. Может, признаться в том что они захотят? А смысл? Потом за это же и расстреляют. Или отправят чистить Сибирь от снега на много лет. И зачем тогда он здесь оказался? Просто сдохнуть? Или это какая-то проверка его поведения? Что гадать, сейчас он всё узнает.

Жуков, тем временем, аккуратно затушил папиросу в стеклянной пепельнице и весело посмотрел на него.

– Ну что, гражданин Краузе… или Самсонов?.. готов рассказать нам правду? Или опять начнёшь рассказывать басни про посланца из будущего? – широко улыбаясь, спросил следователь.

Александр тяжело вздохнул и еле слышно пробормотал:

– Мне нечего вам рассказывать… Все мои слова были правдой. Если вы не верите, это не моя вина.

– Вот оно что… – глубокомысленно кивнул головой Жуков. – Значит, это я виноват, что не поверил в твои россказни, так? Очень интересная логика.

Он встал и обошёл вокруг Саши.

– Понимаешь, Самсонов… Я ведь тебе помочь хочу. Честно. Если ты расскажешь всё как есть на самом деле, то я буду ходатайствовать о смягчении наказания. А вот ты сам себе помочь не хочешь… Ты что, дурак или как? – он с интересом посмотрел на Александра.

Тот молчал. Сказать ему было нечего. Да и не зря говорят в будущем «..всё что вы скажете, может быть использовано против вас!»

– Молчишь? Это плохо… – грустно констатировал Жуков. – Значит, ты не хочешь использовать свой последний шанс на мою доброту?

Александр поднял голову и посмотрел прямо в глаза следователю, который стоял перед ним.

– Просто доложите товарищу Берии мои показания. И всё. Больше я у вас ничего не прошу.

Следователь искренне рассмеялся.

– То есть ты предлагаешь мне идти с твоими показаниями к самому Лаврентию Павловичу? – он хмыкнул. Внезапно его лицо стало жёстким. – А ты знаешь, что он сделает потом? Не знаешь? А я скажу! Отправит меня на Новую Землю пингвинов в партию принимать! И это ещё в лучшем случае! Так! – он снова вернулся за свой стол. – Я хотел с тобой по-хорошему… но увы, ты сам сделал свой выбор. Теперь отвечай за него.

«Точно так же сказал и Гюнтер после моего нападения..» – мелькнуло в голове у Саши.

– Сержант!

Крепкий парень словно очнулся и, не торопясь, подошёл к Александру. Тот невольно напрягся. С таким же равнодушным взглядом, сержант без замаха сильно ударил его под дых, заставив Сашу согнуться, пытаясь судорожно вдохнуть воздух. Одной рукой он взял его за шиворот и заставил выпрямиться.

– Так что, вспомнил что-нибудь? – спросил Жуков.

Хватая воздух, Александр молча смотрел на него, пытаясь отдышаться.

– Понятно, упорствуем… – и кивнул головой.

Сержант перехватил поудобнее его за шею и резко опустил на своё поднятое колено. Сильнейшая боль в носу заставила Сашу громко застонать и схватиться за лицо, по которому заструилась кровь. НКВДшник толкнул его и Александр растянулся на полу, с трудом удерживаясь от крика боли. Сквозь слёзы на глазах, он увидел как сержант подходит к нему и непроизвольно сжался в комок. Тот остановился возле него и снова ударил по животу, прикрытому руками, только на этот раз ногой, обутой в сапог. Ладони слегка смягчили удар, но его всё равно хватило, чтобы снова задохнуться от нехватки воздуха и нового приступа боли.

– Не хочешь что-нибудь рассказать? – донёсся до него спокойный голос Жукова.

Внезапно Александр понял ту мысль, что старательно отгонял от себя с тех пор как оказался в камере. Здесь всем плевать на него и его сведения. Его просто убьют или изуродуют, и никто ничего не сделает. Подумаешь, ещё один труп… Конкретно этому следаку нужно его признание, не то, которое он рассказал, а другое, которое он сможет подшить в дело, получить повышение… а он, Саша, отправится по этапу, если вообще выживет. Он просто винтик, который можно сломать и выкинуть… Карательная система НКВД во всей её эффективности. Впрочем, он уверен, что и в гестапо всё точно так же.

Слегка отдышавшись, Александр посмотрел на сержанта, который так и стоял рядом, по-прежнему равнодушно глядя на него. Для крепыша все эти избиения и допросы давно стали просто работой. Он не мучается совестью, не рефлексирует… Надо бить – бьёт. Не надо – просто стоит. Не испытывает ненависти к заключённым или удовольствия от избиения. Нет, это просто работа, тяжёлая но необходимая. Может ещё доппаёк получает. Вот и всё.

Когда Саша это понял, стало почему-то легче. Что ж, раз есть выход только между неприятным и очень неприятным то и действовать надо соответственно. Говорят, что надо опасаться загнанной крысы… Правильно говорят. Почему? Потому что ей уже нечего терять, кроме жизни, которая и так висит на волоске. Чем-то он напомнил себе игрового персонажа Макса Пейна. В самом деле, потеряв горячо любимых жену и ребёнка, зачем ему было жить? Какой смысл, если душа и сердце мертвы? Для Макса смыслом стала месть. В любом случае он выигрывал. Или убивал всех кто виновен в смерти его любимых, либо они его убивали, и тогда он присоединился бы к своей семье. Беспроигрышная тактика. Когда задавливаешь инстинкт самосохранения и перестаёшь ценить жизнь, обретаешь такую лёгкость… Исчезают страх, сомнения, боль… Есть только цель.

И теперь у Саши тоже есть цель. Не уйти отсюда, не прорваться на волю, он знал, что это невозможно. Цель намного легче… Сдохнуть вместе с этими равнодушными тварями, для которых люди просто винтики. А значит, пора начинать.

Отдышавшись, он снова посмотрел