– Чем могу быть полезен? – спросил он, глядя на незнакомца – крепкого рослого мужчину лет тридцати, одетого в куртку «пилот».

Продемонстрировав одну из своих ксив, Бушмин сказал:

– Подскажите, где я могу найти Анну Дольникову?

– Дольникова? Гм… – Мужчина на несколько секунд задумался. – Пожалуй, вам лучше по этому вопросу обратиться к Вере Николаевне. Ее кабинет напротив.

Женщине, которая до появления Бушмина рылась в груде накладных, было лет тридцать пять. Открытое, приветливое лицо, ни грамма косметики, русые волосы собраны на затылке в пучок и туго стянуты резинкой. Письменный стол, за которым она сидела, установлен возле окна. Судя по интерьеру, помещение это является не только кабинетом, но и местом для отдыха и ночлега.

– Старший оперуполномоченный Васильев, – представился согласно легенде Бушмин, подкрепив сказанное демонстрацией служебного удостоверения. – Северо-Кавказский РУОП, отдел по борьбе с бандитизмом и похищением людей.

– Моя фамилия Аксенова, – сказала женщина. – В настоящий момент я исполняю… временно исполняю обязанности руководителя Миссии в Слепцовской… Чем могу помочь?

Она указала визитеру на свободный стул.

– Вера Николаевна, скажите, когда вы в последний раз видели Дольникову? – спросил Бушмин. – Вы не против, если я сниму верхнюю одежду?

– Да, конечно. – Женщина кивнула в сторону вешалки у двери. – А что, собственно, случилось?

Бушмин повесил куртку. Затем, поправив наплечную кобуру, опустился на стул, слегка развернув его, чтобы сидеть к даме лицом.

Как всякому мало-мальски информированному человеку, поварившемуся какое-то время в чеченском котле, Андрею было хорошо известно, какие силы и чьи интересы в большинстве случаев стоят за различными «миссиями» и «представительствами», работающими от имени международных гуманитарных и правозащитных учреждений. Многие являются «крышами» для лиц, занимающихся шпионажем в пользу Запада и прочеченской пропагандой. Но правда заключается также и в том, что многие десятки людей приезжают в эти неспокойные края, движимые лучшими побуждениями души и сердца, либо потому, что сами потеряли кого-то из близких, а значит, им ведомо и горе, и сострадание.

Интуиция подсказывала Андрею: эта женщина, с которой ему следует установить доверительный контакт, – чистой воды гуманитарий.

– Вера Николаевна… – Бушмин обратил внимание, что и начальница тайком изучает визитера. – Кое-что действительно случилось, в противном случае я не имел бы удовольствия беседовать с вами… Но вначале ответьте, пожалуйста, на мой вопрос. Когда вы видели Дольникову в последний раз, что вам известно об Анне Сергеевне?

– Гм… Сегодня какое у нас число?

Обернувшись, женщина посмотрела на настенный календарь.

– Надо же… – удивилась она. – Двадцать первое число уже… Три недели точно прошло… Пожалуй, в последний раз я видела Анну двадцать девятого ноября. Да, именно так, потому что в этот день мы отправили две наши машины в составе конвоя, который направлялся в Надтеречный и Шелковской районы… Этим рейсом, насколько я помню, в Чечню отправились также Дольникова и еще две женщины, из числа солдатских матерей – они искали своих пропавших без вести сыновей.

– Так это ваша организация командировала Дольникову в Чечню? – уточнил Бушмин. – Я вас правильно понял?

– Нет, неправильно, – ответила женщина. – Анна не числится у нас в штате, так что при всем желании мы бы не смогли оформить для нее документы, необходимые для поездки в Чечню. Дольникова около месяца или чуть дольше помогала Миссии на добровольных началах, этот факт я подтверждаю. Уехала в Чечню она по своей доброй воле, воспользовавшись какими-то своими связями и возможностями, а заодно и тем обстоятельством, что в республику отправлялся гуманитарный конвой.

– Но вы были в курсе, что Дольникова намеревается отправиться в Чечню? И, должно быть, знаете, зачем, с какой целью она туда выехала?

– Только в общих чертах, – после небольшой заминки сказала Аксенова. – Но я до сих пор не поняла, какова причина вашего визита?

– Начиная с конца ноября от Анны Сергеевны нет никаких известий, – пристально глядя на начальницу, сказал Бушмин. – Следы Дольниковой обрываются здесь, в Слепцовской. Теперь вот, благодаря вам, мы знаем, что Анна Сергеевна последние три недели находится на территории Чечни.

Отвернувшись, он уставился в окно, за которым уже начали сгущаться вечерние сумерки.

– Вера Николаевна, у нас есть все основания предполагать, что жизни Дольниковой грозит серьезная опасность. Мы с вами, по существу, делаем одно дело: помогаем людям, попавшим в беду. Мы будем благодарны вам за любую информацию о Дольниковой. Поверьте, мы действительно заинтересованы в том, чтобы поскорее ее разыскать и помочь в трудном положении, а если понадобится, готовы осуществить специальные спасательные мероприятия…

Еще не дослушав речь визитера до конца, Вера Николаевна занялась какими-то приготовлениями: включила электрический чайник, выставила на стол кружки, выложила чай в пакетиках, сахар и печенье. Затем достала из нижнего ящика стола пепельницу и начатую пачку сигарет.

– Вы сами курите? – спросила она. – Гм… Как врач, я должна предупредить вас о вреде никотина… И… пожалуйста, откройте форточку, иначе мы здесь угорим.

Передавая Бушмину кружку со свежезаваренным чаем, она с озабоченным видом проговорила:

– Признаюсь, у меня у самой душа не на месте… Я уже не раз задумывалась: не приключилась ли с Аней какая-нибудь беда?

Вера Николаевна действительно оказалась добросердечной и отзывчивой женщиной. К тому же она была наделена такими качествами, как наблюдательность и умение разбираться в людях, поэтому информация, которую она решилась доверить собеседнику, носила весьма содержательный характер.

– Честно говоря, если бы не мои собственные дурные предчувствия, я бы не стала ничего этого вам рассказывать, – завершая свой монолог, призналась Вера Николаевна. – Из этических, понятно, соображений. Оправдывает меня лишь то, что на карту сейчас поставлена человеческая жизнь. К тому же, если вы занимаетесь розысками Дольниковой, то вам и без меня многое известно о ее прошлом.

– Вам незачем оправдываться, Вера Николаевна, – сказал Бушмин. – Вот если бы вы отказались помочь нам, к примеру, сделали вид, что незнакомы с Дольниковой, то это действительно было бы «неэтично»… С вашего позволения, я хотел бы задать несколько уточняющих вопросов… Кстати, насколько я понял, вы какое-то время проживали с Анной Сергеевной в одной комнате?

– В этой самой комнате, – кивнула женщина. – Ночевали на раскладушках, сами видите, какая в Слепцовской ситуация с жильем. Да, забыла сказать… Анна взяла с собой только часть вещей, одну дорожную сумку она оставила здесь, в Миссии. Я к ее вещам не притрагивалась, а сумку она сама поставила в кладовку…

– Иными словами, Дольникова все же намеревалась вернуться в Слепцовскую? – спросил Бушмин. – Что она вам говорила по этому поводу?