Сезон охоты на Клайва был открыт. В парламент поступило ходатайство, обвинявшее его в том, что во время захвата Бенгалии он присвоил деньги и драгоценности на 254 тысячи фунтов, «подав дурной пример государственным служащим, к бесчестию и ущербу государства»[443]. И главное унижение: Клайва вызвали для дачи показаний перед комиссией, занимавшейся парламентским расследованием. А что бы сделали они, спрашивал он своих коллег-парламентариев, предполагаемых следователей, в свете открывшихся возможностей? Он раскритиковал их неуместное вмешательство и возмущенно заявил, что его допрашивают «как овцекрада, а не как члена этой законодательной палаты»[444]. Он также сказал[445]:

Подумайте о положении, в которое меня поставила победа при Плесси. Великий правитель зависел от моей милости; богатейший город был в моей власти; его крупнейшие банкиры сражались друг с другом за право купить мою улыбку; я шел сквозь сокровищницы, распахнутые для меня одного, по обе руки от меня заваленные золотом и серебром. Господин председатель, в этот момент я изумляюсь собственной умеренности[446].

Хотя Палата общин отвергла вотум недоверия в отношении Клайва и даже признала его «великие и достойные похвалы услуги своей стране», он принял эту обиду очень близко к сердцу. Ему казалось, он потратил лучшие годы жизни на то, чтобы дать британцам заработать в Индии, а в ответ получил публичное унижение. Приступы депрессии, которые охватывали его в разные моменты жизни, в последние годы взяли верх. Клайв оказался в политической изоляции и не имел никаких возможностей восстановить свое реноме. Он едва ли мог вернуться в Индию ради новой войны, учитывая возраст и все более серьезные проблемы со здоровьем.

Умер Клайв при загадочных обстоятельствах. В ноябре 1774 года он занемог лихорадкой и начал принимать морфий, чтобы облегчить страдания. Как гласит история, за игрой в карты он внезапно встал, извинился и вышел. Вскоре его нашли мертвым на полу соседней комнаты. Он умер от передозировки. Было ли это самоубийством или случайностью? Есть и другая версия, согласно которой он перерезал себе горло перочинным ножом[447]. Его похоронили спешно, безо всякого расследования, чтобы избежать скандала.

Наследие Клайва превратилось в предмет ожесточенных споров. Он оказался козлом отпущения за индийский политический режим, который становился все более коррумпированным и некомпетентным. Между тем, Клайв был отнюдь не единственным и отнюдь не последним чиновником компании, который, вернувшись из Индии, начал швыряться деньгами[448]. Многие годы за ним сохранялась ужасная репутация. Первая биография, опубликованная после его смерти, вышла под псевдонимом — Чарльз Караччоли. В ней Клайв изображался жестоким и продажным типом; вероятно, текст был составлен группой его врагов в вооруженных силах Ост-Индской компании[449]. Характерно стихотворение, написанное на его смерть:

Жизнь — поверхность, гладка и скользка,

На ней Клайв из Плесси споткнулся, упав.

Богатствами Индии он завладел,

Но смерть свою подкупить не сумел.

Нету различий под крышкою гроба,

Будь ты рабом, будь ты набобом[450].

В начале XIX века, когда британцы с помпой праздновали свое неоспоримое господство над Индией, жизнь и наследие Клайва снова стали полем схватки. Для радикально настроенного Джеймса Милля он был воплощением того разложения и той продажности, которые заставили Ост-Индскую компанию отказаться от «цивилизованных» методов в пользу более «варварских». Клайв, доказывал Милль, предал изначальную торговую миссию компании из-за своей жадности и жажды власти. Однако колониальный чиновник сэр Джон Малкольм, тори, который в 1836 году опубликовал новую биографию Клайва, утверждал, что покорение Бенгалии следовало логике коммерческой конкуренции с французами[451]. Более поздние викторианские биографы, сочинявшие свои труды в порыве имперского энтузиазма, оказались более щедры на похвалы. Полковник Джордж Маллесон, историк, когда-то служивший в Индии, назвал парламентское расследование деяний Клайва «преследованием человека, оказавшего самые роскошные услуги своей стране». Преступление Клайва, в глазах его врагов, состояло «в том, что он сам разбогател и не дал им жировать, разграбляя страну, которую сам покорил»[452].

В начале XIX века сын Клайва женился на девушке из семьи графа Поуиса, и так Клайв посмертно добился для своей семьи нужного дворянского титула. К этому моменту влияние Английской Ост-Индской компании пошло на спад. Серия королевских указов лишила ее торговых монополий и открыла дорогу конкурентам[453]. Беспорядки, случившиеся в ходе Восстания сипаев 1857 года, дали британскому государству повод закрыть компанию и поставить на ее место официальные имперские структуры. Власти полагали, что компания, как и Клайв, возомнила о себе слишком много.

Всего через несколько месяцев после смерти Клайва Уоррен Гастингс, один из его последователей, участвовавший с ним в битве при Плесси, стал первым британским генерал-губернатором в Индии. Так начался Радж — британское колониальное правление. Клайв стал весьма богатым человеком, однако он, как и Ян Питерсоон Кун, не смог добиться той респектабельности, по которой тосковал. Этого человека презирали за наглость и вульгарность, но именно он создал плацдарм для имперской мощи и богатства, которые обеспечили Британии власть над миром в последующие двести лет.