— А что ещё можно было делать одному в холодной постели? Из супружеской ты меня не слишком вежливо попросила.

Я даже поморщилась от сарказма, звучавшего в его голосе.

— Господи, Антон, ты даже когда стараешься, серьёзно говорить не можешь.

— Почему? Я могу! И я как раз серьёзен! — Он снова начал выходить из себя, и это было очень заметно. — Мне не нравится спать под дверью!

— Ты не спал под дверью, в доме три спальни!

— Да какая разница? Ты мне жена, а я тебе муж. Мы по закону обязаны спать вместе!

— По какому закону?

— Государственному!

Я фыркнула.

— Как хорошо, что ты знаешь законы государства. Жаль, что с человеческими всё не так ладно. — Я из-за стола поспешила подняться, не терпелось отвернуться от него, чтобы разорвать зрительный контакт, хоть ненадолго.

А Антон как раз в тот момент, когда я отвернулась, махнул рукой и возмутился в полный голос.

— А вот не надо, эти законы я ещё лучше знаю! Слава Богу, у меня мама двадцать лет за осетином замужем. И я знаю, что женщина должна быть мудрой, и… — Он примолк, будто споткнулся на полуслове, и я знала, из-за чего это произошло. Обернулась, и взглянула на мужа с интересом, с нетерпением ожидая продолжения его пламенной речи. Антон мой взгляд расценил правильно, и хоть с неохотой, но кивнул, всё-таки решив продолжить. — Да, иногда промолчать. Поверь, в этом случае семейная жизнь становится куда проще.

— Я даже не подозревала, какой ты шовинист, — поразилась я.

— Да почему? Если бы мы с тобой вчера вечером помирились, как положено, то сегодняшний день прошёл бы в покое и тишине. В постели. А вместо этого мы снова ссоримся, прямо с утра.

— Антон, ты разорвал свидетельство о браке! И предлагаешь это отметить и переспать?

Муж из-за стола поднялся, выглядел достаточно грозно при этом.

— Я его разорвал, чтобы некоторым было неповадно угрожать мне разводом! — Ткнул рукой в сторону окна. — Теперь попробуй подать на развод.

Надо сказать, что с каждым его словом и гневным взглядом, возмущение и во мне бурлить начинало всё более отчаянно. А когда Антон про развод заговорил, я упрямо выдвинула подбородок и упёрла руку в бок.

— Подам! Выправить свидетельство — дело одного дня.

Это ему не понравилось, взгляд забегал, а сам Антон недовольно выдохнул. А после негромко заметил:

— Значит, дурь не прошла.

— Это не дурь! — разозлилась я. — Это последствия того, что ты натворил!

— Из-за Марины? — Он вдруг руками замахал, в приступе то ли гнева, то ли волнения. — Дьявол, Лера… Ну, что ты хочешь от меня? Ну да, было! Когда-то. — Кричать он перестал и теперь с неудовольствием выдавливал из себя слово за словом. — Мы взрослые люди все… в конце-то концов. Откуда же я знал, что женюсь на её падчерице? Знал бы, трижды подумал…

Я кивнула, глядя на мужа в великом сомнении, затем подсказала:

— Но не факт.

Антон зубы сжал. Глазами на меня сверкнул.

— Да, не факт! Я вообще не понимаю, почему я должен перед тобой оправдываться из-за того, с кем я когда-то спал. Давай я тебе про всех расскажу… если вспомню. Тебе это понравится?

— Ты не просто шовинист, ты ещё и циник первостатейный!

— Забыла упомянуть: сволочь.

— Действительно, сволочь!

У Антона подбородок дёрнулся от едва сдерживаемой злости.

— Тебя беспокоит то, что я тебе соврал, или то, что твоя мачеха изменяла твоему отцу?

— С моим мужем, — подсказала я.

А Антон рукой махнул.

— Давай не будем валить всё в одну кучу! Это было несколько лет назад. Я не то что твоим мужем не был тогда, даже знать не знал, что ты существуешь. И, прости, но наши отношения с Мариной тебя никак не касаются. Они касались твоего отца, но ему плевать было, с кем его жена спит, и поэтому не надо внушать мне чувство вины. Перед тобой я точно не виноват.

— Ты так считаешь?

— Да!

— То есть, ты помимо факта секса с моей мачехой, ничего от меня не скрывал и не скрываешь? — Я даже прищурилась, не собираясь пропустить ни тени сомнения или недовольства на его лице.

Антон молчал. Он не задумался, он также прищурился, и мы стояли друг перед другом, как два заправских шпиона из американских фильмов. И после затянувшейся паузы, Антон сказал:

— Это был не просто секс. Это было два года… — Он никак не мог подобрать подходящее слово. А оно мне и не нужно было, я и без того ахнула.

— Два года? — Я застыла, после чего отвернулась от него, не сразу сумев прикрыть рот от изумления. Два года?! Отношений, занятий любовью, разговоров о личном, секретов и тайных встреч, и наверняка каких-то планов на будущее. Ведь нельзя, невозможно встречаться с человеком два года и не думать о том, что будет дальше.

Антон, по всей видимости, понял, что сболтнул лишнего, потому что пока я пребывала в ступоре, он приблизился ко мне и даже рискнул дотронуться. Его руки легли на мои плечи, очень осторожно, но мне всё равно показались невероятно тяжёлыми.

— Малыш, ну не придумывай ты себе лишнего, — попросил он, коснувшись носом моих волос. — У нас с Мариной были свои… причины для того, чтобы быть вместе.

Я невольно усмехнулась, правда, совсем невесело.

— Да, стремление облапошить моего отца.

— Ты даже не понимаешь, о чём ты говоришь. Облапошить… Да скорее ад замёрз бы, чем кто-нибудь сумел бы обвести Борю вокруг пальца. — Антон коснулся пальцем моего лба. — Он математик, он все варианты развития ситуации всегда просчитывал, а скорее, предвидел. Это была игра, всегда была игра. Между ним и Мариной, между мной и ним, и… даже между мной и Мариной. Да, начиналось всё с банального секса, но потом… — Он снова помолчал, наверное, решая, стоит ли мне рассказывать. — Это она свела меня с Борей. Она нас познакомила. И у неё были свои планы на меня, и на наше знакомство с твоим отцом. Она надеялась развести его на деньги, это даже не скрывалось. Мне нужны были деньги, — сказал Антон с оттенком язвительности. — И то, что Марина предлагала, казалось если не забавным, то уж точно выгодным. Она хотела обезопасить себя, в случае, если бы Боре пришло в голову с ней развестись. Поверь, он бы вряд ли задумался о её достатке после их развода. Марина этого боялась, всегда. И всегда искала способы этого избежать. Она готова была льстить, упрашивать, заверять его в своей любви. Шантажировать ребёнком и так далее. Я далеко не сразу это понял. Они жили так много лет. И единственное, что Борю держало… это Алиса. Он боялся потерять и её. Тебя-то потерял. — После этого заявления Антон меня по плечам погладил, но я верить не спешила, и оттого лишь поморщилась, правда, он видеть этого не мог. — Конечно, он оставил бы Алисе солидную долю своего состояния, но при этом сделал бы всё, чтобы отобрать её у матери, а Марина бы осталась у разбитого корыта. Ты представляешь Марину в иных условиях, чем сейчас? Никто не представляет, а она сама в первую очередь. Так что, всё из-за денег.