Делалось это потому, что, к сожалению, не все выезжавшие за рубеж вели себя там вполне достойно, некоторые из них нарушали, по тогдашней терминологии, правила поведения советских граждан за границей. Кто злоупотреблял алкоголем, кто совершал и более серьезные проступки, включая преступления. Так, однажды при возвращении из служебной командировки в США во время посадки самолета «Аэрофлота» для дозаправки в лондонском аэропорту Хитроу сотрудница Института США и Канады Орионова, покинув борт самолета и не имея желания возвращаться на Родину, попросила у местных властей политического убежища. С ней был установлен контакт английскими спецслужбами, которые, получив от нее интересующую их информацию, в скором времени переправили ее в США, где передали своим коллегам из ЦРУ. И это был не единичный случай.

Что же касается Сергея Ница, то нам было известно, что, вступив в брак, он сменил свою фамилию на фамилию жены — дочери известного советского дипломата. Многие, не зная об этом, считали, что он сын Н. Федоренко, и это не могло не определять их к нему отношение. Тем более, что в этом институте работало достаточно много сыновей и дочерей высокопоставленных родителей.

Детство Сергея Ница было далеко не безоблачным. Трудные годы войны, карточная система, безотцовщина не могли не сказаться на особенностях формирования его как личности. Будучи человеком одаренным от природы, он получил необходимое образование, выгодно женился и не без помощи своего тестя добился соответствовавшего его желанию положения.

В институте Ниц-Федоренко ничем особенно не выделялся, близких дружеских отношений ни с кем не поддерживал и практически держал окружающих на определенной дистанции. Из всей его биографии было известно лишь то, что его дед якобы за какую-то провинность провел десять лет в одном из сибирских лагерей. Даже в то время это не вызывало в отношении его каких-то серьезных подозрений. Но вот смена фамилии, хотя подобные вещи и допускались Семейным кодексом, давала основание строить разные предположения относительно ее истинной цели. Это как-то невольно ассоциировалось с известной притчей о том, как молодой джигит, спустившись с Кавказских гор и приехав в Москву, чуть ли не сразу же женился — и не на какой-то там простой москвичке, а на дочери самого министра, ставшего впоследствии Председателем Совета Министров. Бывает же такое!

Однако вернемся к теме. По мнению сотрудника отдела Второго главка, непосредственно занимавшегося Институтом США и Канады, человека въедливого и обстоятельного, Ниц-Федоренко производил впечатление самонадеянного и самовлюбленного человека, кичившегося своей принадлежностью к элитной среде. Многие в институте недолюбливали ‘ его. Но все эти не очень симпатичные качества не могли быть серьезным основанием для каких-либо действий с нашей стороны.

Когда человек меняет свою фамилию, невольно, как уже говорилось выше, возникает вопрос, с чем это может быть связано. Когда-то это вполне можно было объяснить необходимостью конспирации. Например, член партии с 1896 года Яков Давидович Драбкин в одночасье превратился в Сергея Ивановича Гусева и пребывал под этим именем вплоть до своей кончины в 1933 году.

Можно понять и Сергея Кострикова, сменившего свою фамилию на Киров[20]. Как поведало нам наше радиовещание в годовщину гибели Кирова, он еще в начале своей революционной деятельности якобы выступил в роли организатора и активного участника убийства ни в чем не повинного человека. Произошло же это так.

Кому-то из рабочих-железнодорожников, работавших с Сергеем Костриковым в городе Томске, показалось, что за ними следит их напарник — молодой парень, который постоянно что-то записывал в тетрадь и прятал ее от окружающих. Заподозрив его в связи с полицией, парня заманили в лесок и убили. Однако, как потом выяснилось, он никакого отношения к полиции не имел, а в тетрадь записывал собственные стихи, которые, стесняясь, никому не показывал. Так что, видимо, были основания для смены фамилии, поскольку по факту обнаружения убитого человека и в те времена заводились уголовные дела и принимались меры по розыску совершивших преступление лиц.

После Октябрьского переворота одним из первых декретов новой власти было разрешено беспрепятственно сменять фамилии, явно оскорбляющие человеческое достоинство. Это тоже вполне понятно. Правда, несколько позже было и другое. Много лет тому назад, когда я работал в городе Каменске-Уральском, мне довелось познакомиться на одном из заводов с участником Гражданской войны на Урале В.И. Григорьевым, который однажды доверительно показал мне хранившуюся у него в сейфе пожелтевшую от времени газету, где было написано, в частности, о героизме красноармейца В.И. Троцкого, проявленном в бою с белогвардейцами. Бывало и такое, пришлось в 1929 году менять фамилию!

Не скрою, когда родной брат изучавшегося тогда Александра Огородника неожиданно сменил свою фамилию на Холмогоров, довольно примитивно объясняя это необходимостью восстановления каких-то «исторических» корней в Архангельской губернии, то данный поступок не мог не вызвать определенного недоумения и связанных с ним размышлений. В первую очередь надо было ответить на вопрос: с какой целью сделал он это? В то время и до самого разоблачения Огородника как агента американской разведки ответ так и не был найден. Кое-что нам стало понятно лишь после проведенного на квартире брата обыска, когда он еще до его начала предъявил следователю довольно крупную для того времени сумму денег, оставленную у него на хранение Александром Огородником.

Менять или не менять свою фамилию, как уже говорилось выше, право каждого индивида. Работавшая когда-то в Ленинграде в секретариате Смольного молодая и красивая женщина Мильда Драуле, жена бывшего комсомольского работника-неудачника из города Усть-Луги Леонида Николаева, убившего из-за ревности 1 декабря 1934 года ее любовника Сергея Кирова и названного в Большой Советской Энциклопедии «врагом коммунистической партии», а в других изданиях и террористом, хотя мы теперь хорошо знаем, кто именно стоял за его спиной, по какой-то только ей известной причине не захотела в свое время стать Николаевой и осталась под своей прежней фамилией. Впрочем, это впоследствии не имело никакого значения, так как расстреляли не только ее, но и всех ее родственников, включая и дальних. Один из моих уважаемых начальников часто любил говаривать: «За все в жизни надо платить!» В данном случае слишком высокую цену заплатила Мильда Драуле, и, если бы даже она и была под другой фамилией, это все равно не спасло бы ее.

Возвращаясь к прерванному было сюжету, напомним, что из приведенного выше отрывка из книги Пита Эрли следует, что Сергей Федоренко (Ниц) был этаким честным, порядочным человеком и героическим и бесстрашным борцом за свободу и справедливость. А что же было на самом деле?

Многое из того, а порою и все, что словоохотливый предатель поведал Питу Эрли, было самым элементарным враньем. Никто и никогда не делал на квартире С. Федоренко никаких обысков, да и делать не собирался, так как для этого не было никаких юридических оснований, а то, что он по своей натуре был еще и трусом, это уж совершенно ясно! Если бы сотрудники КГБ и в самом деле производили обыск на его квартире, они, несомненно, без особого труда обнаружили бы фотоаппарат, предназначавшийся для фотографирования документов, и бумагу для тайнописи. Его ненависть к сотрудникам КГБ не вызывает никаких сомнений. Достаточно сказать, что все они, как правило, изображаются со слов Федоренко дураками и невежественными людьми. Между тем «злобный и мстительный КГБ», как характеризовал он это ведомство, не причинил никакого вреда оставшимся в Москве после его бегства с женой родственникам.