Вот в этом «Эдеме» и появился весьма колоритный субъект. Смоляные космы до плеч, борода иконописная, черные, глубокие глаза, румянец на смуглых впалых щеках. Ну прямо Иоанн Креститель. Только вот вместо одежды из верблюжьего волоса и кожаного пояса на чреслах – старые армейские шаровары и ветхая фланелевая рубашка. За спиной, на перевязи, резной остроконечный посох. Завидев Астманова, дервиш отступил, провел руками по лицу. Вроде как в приветствии, но Белов понял так, что тип этот очертил границу. Странным показалось и дальнейшее поведение Астманова. Он отошел, закурил и предоставил Белову дальнейшее исследование объекта.

На крепкой, жилистой шее монаха светился серебрянный кругляш. Сергей после традиционных приветствий спросил на шугнанском диалекте про амулет. Абориген выдержал паузу и на русском ответил:

– Хотите посмотреть? – Протянул Сергею кругляшок, не снимая с шеи черного шнурка.

На серебристом металле хорошо просматривался профиль бородатого старца в остроконечной шапке. На обороте – символический знак солнца, каким его изображали древние астрологи – с широкими изгибающимися лучами – протуберанцами.

– Вот те раз! – Белов озадаченно посмотрел на Астманова. – Это же зороастриец. Огнепоклонник.

Сергей покраснел, как это у него бывало в минуты особого волнения, и вновь заговорил с новым знакомцем, на этот раз на фарси. Говорили они минут пять, после чего Белов как-то растерянно сказал:

– Он, похоже, настоящий. Говорит, что здесь облик учителя. Просит в воду не плевать, не кидать мусор. Там, ниже по течению, пир живет, его наставник.

– Да говори ты с ним на русском. Он, может, и забыл, как тебя зовут, но если рядом Сеид-ака, иди спроси, могу ли я увидеть его вместе со своим другом? Ты все слышал? Иди. У нас немного времени. – Астманов явно нервничал.

– Вы его знали, шеф? – осторожно спросил Белов, понимая, что встреча была неслучайна.

– Привыкай. Здесь все друг друга знают. Шамбала – рядом, – рассеянно ответил Астманов.

Горы, еще фиолетовые у подножий, ослепительно сияющие в вышине, цепями уходили на юго-восток, к Тибету. Все было рядом: Афганистан, Китай, Индия, небо.

Бойцы расположились позагорать на песчаном пятачке у заброшенного машинного зала, изредка на секунду-другую окунались в обжигающую воду, там, где течение замедлялось большими кварцитовыми валунами. Предприимчивый лейтенант Талихов организовал «артель» по добыче золотого песка. С помощью промасленных шерстяных тряпок, пинцета и лупы он с двумя солдатами промывал белый песок и всерьез утверждал, что тускло-желтые чешуйки и есть самородное золото.

– Пир ждет вас. – Разморенные солнцем Астманов и Белов не заметили, как подошел дервиш. К его экипировке прибавились повязка, стягивающая волосы, и моток афганской шерстяной веревки.

Оружие Астманов приказал оставить, но потом, поколебавшись, заткнул за ремень «макаров». Белов последовал его примеру: мало ли что, хоть застрелиться! Противогазную сумку, набитую сигаретами и чаем, он протянул дервишу:

– Бакшиш. А пир судьбу предсказывает?

– О судьбе не всем надо знать. Так он говорит.

Тропа круто уходила вверх, в расселину. Дервиш жестом попросил подождать, скрылся в каменной щели, а минут через пять к ним скатился камень с привязанной веревкой. Она оказалась очень кстати: базальт под ногами был покрыт багровой слизью водорослей. По дну расщелины Астманов и Белов пробирались минут десять и, наконец, увидели в просвете лохматую голову проводника. Вырвавшись из каменных тисков, увидели, что стоят на краю крохотной поляны, охваченной по кругу скалами. Пахло горьким дымком, у входа в каменную хибарку прямо на углях стоял закопченный медный чайник.

– Прямо Аламут какой-то, – пошутил Белов, припомнив легенды о Старце горы.

– Не Аламут, – негромко, но очень отчетливо сказал дервиш, и Белов смутился – шутка была неудачной. Средневековый Аламут был крепостью наемных убийц.

В хижине кто-то задвигался. На пороге появился сухой седоволосый старик. Голубая рубаха до колен, остроносые галоши на босу ногу. Астманов, прижав руки к груди, поклонился. Белов последовал его примеру.

– И вам мир, молодые люди! Али-Исмаил, сынок, чаем угостишь нас?

Пока Исмаил ополаскивал чайник для заварки, протирал пиалы, Белов во все глаза разглядывал пира. Первое, что приходило на ум, – по внешнему виду он мог сойти и за жителя Рязани и за породистого араба. Серо-голубые глаза, прямой нос, правильный овал лица. Руки крепкие, смуглые. На левом безымянном пальце серебряное кольцо – голова совы с двумя точками бирюзы. Точно такое Белов видел у человека, долгое время «путешествовавшего» по Центральной Африке.

Чай у пира был отменный. Янтарного цвета, скорее всего китайский, на дне пиалы вспыхивала зеленая звездочка… Дымок от костра успокаивал, расслаблял… Краем глаза Белов заметил, что Астманов достал блокнот. А потом услышал голос пира, хотя, мог поклясться, старик просто смотрел в глаза, едва приметно улыбаясь.

– Ты ведь не так уж и молод, чтобы изменить судьбу. Это нужно молодым, а тебе лучше помнить о прошлом. В молодости человек похож на обезьяну, а в старости более того.

Ни на следующий день, ни позже Белов не мог точно сказать, кто говорил – он сам с собой или пир?

– Нет судьбы свыше. Звезды? Они дети Творца. Звезды – вехи для путника. Сознание – зеркало. Оно больше разрушает, чем создает. Быстрая вода не отражает неба. Какая сила ведет человека? Не все ли равно? Зачем воину природа силы? Он должен знать ее направление… Судьбу пытаются предсказать от момента рождения. Разве нет времени важнее? Рок слеп. Человек имеет свободу духа и выбора. Ослабь дух – станешь заложником слепой силы. Покорность судьбе – покорность Хаосу. Ты, воин, можешь отказаться от своих побед?

Вновь в пиале заплескался чай, и зеленоватая звездочка вспыхивала на дне. Голос умолк. Белов очнулся. Он сидел один у затухающего костра. Тревога колыхнулась и исчезла: из хижины, пятясь, выходил Астманов, затем показался пир. В каменный цирк ворвался ветерок. Белов посмотрел на часы. Ого! Три пополудни. А вышли они из лагеря в десять утра.

– Пора, Сергей! С собаками будут искать! – Астманов склонился перед старцем.

– Пир, скажите, как мы закончим свою жизнь на земле? – неожиданно спросил Белов.

– Как воины. Другого пути для вас обоих нет. Идите с миром. И будьте спокойны – вашей крови здесь никто не хочет. На этой земле она не прольется. Шамбала рядом. Все будет хорошо.

Исмаил проводил офицеров до подвесного моста. Там уже крутился Талихов с двумя разведчиками – пробовали на крепость хлипкое сооружение.

– А вас уже потеряли, – радостно сообщил Талихов, – вот группу снарядили. Ну, что вам святой сказал?

– Что ночь у подножия длиннее, чем на вершине, – засмеялся Астманов.

– И все? Умный! Астрономию знает, да?

Талихов еще несколько минут торговался над пропастью с Исмаилом и выменял за пару солдатских ботинок несколько черных монет.