Любит? Или вновь шутит? А может оговорился?

Бой в подсознании шел не на жизнь – насмерть. Сама Канарейкина шумно втянула носом воздух, глядя прямо на парня и ожидая ответа. Но Тасманов только тяжело вздохнул, сворачивая на одной из улиц небольшого села, проезжая мимо пары небольших продуктовых магазинчиков куда-то вглубь села. Туда, где располагался густой перелесок, видневшийся вдали.

- Знаешь, для умной девочки, ты порой невероятно глупа, - чуть раздраженно отозвался, не отрывая взора от дороги.

- И как я это должна понимать? – нахмурилась Настя, ощущая поднимающуюся из недр злость, которую генерировала собственное сознание. – Ты прямо можешь ответить?

- Я устал, Принцесса, повторять одно и тоже двадцать раз. Хочешь что-то узнать? Задай четкий вопрос. Получишь ответ без шуток, издевок и полуправды. Я лгать не умею, должна быть в курсе, - равнодушно бросил, вновь эмоционально закрываясь от нее в своей раковине.

Зашипела яростно, отворачиваясь и устраиваясь удобнее, складывая на груди руки. С ним было совершенно невозможно. Каждый ответ – не прямой, ускользание от темы, путем завуалированной правды. Любит? Или не любит? Или может относится хорошо, но настолько, чтобы испытывать эмоции глубже? От всех переживаний шла кругом голова. Насте очень бы хотелось задать прямо вопрос, но она его панически боялась. Спросить, глядя в глаза: «Ты любишь меня?», словно самой признаваться первой в чувствах. Хотя разве она этого раньше не делала?

«Спроси у него прямо. То, что ответить, решит твою дилемму. Он ведь никогда не врет», - сто раз прокрутила эти слова отца Марка в голове, но никак не решалась произнести вслух заветный вопрос, отворачиваясь к боковому окну, разглядывая местный пейзаж за немного пыльным стеклом.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мимо проехал небольшой минивен, а редкие удивленные жители с интересом провожали дорогую БМВ. Редко, кто нарушал их покой столь явно отличной от обычной машины среднего класса автомобилем. Впрочем, заметив направление, тут же отставали. Для них Тасмановы – почти свои. Не звезды, строящие дворцы, а вполне доброжелательные соседи, живущие на окраине, неподалеку от заброшенной усадьбы Чернышевых, за высоким каменным забором в современном двухэтажном коттедже под охранной. 

Останки огромного имения вскоре показались из другой часто давно заброшенного парка с прудами, единого для обеих усадеб – Чернышевых* и Гончаровых*. Потрескавшиеся кирпичные стены, полуразвалившиеся высокие башки с покосившимися кованными воротами на въезде, прятались за высоким обнесенным забором. Часть карнизов и лепнины, некогда украшавшей фасад, давно отвалилась, растеряв былые красоты. Судя по провалам окон – внутри царил хаос, уныние и запустение. Горы брошенного камня, остатки былой роскоши, не более. Рядом с табличкой о запрете въезда, находился двухэтажный правый флигель усадьбы, практически развалившийся от времени.

Аналогично выглядел Храм Казанской иконы Божией Матери*. Судя по информации Гугла - здание заключало в себе два симметричных объёма, которые были повернуты в разные стороны апсидами и объединены общим притвором с хорами наверху. В восточной части располагалась сама Казанская церковь, а в западной - фамильная усыпальница. Ее необычайный вид создавал впечатление «Всевидящего Ока», но внешне она была совершенно заброшена, если не считать пригнанной рядом строительной техники, от вида которой Тасманов нахмурился и остановил машину.

- Ты куда? - удивилась Настя, озадаченно посмотрев на него.

- Я сейчас, - бросил, выходя из машины, направляясь к вагончику, около которого стояли несколько рабочих. Девушка перелезла на водительское кресло, прищурившись, разглядев табличку на большом установленном щите рядом со строительным забором «Вход воспрещен. Частная территория».

- Какого хрена? – Тасманов подошел ближе, прерывая разговор двух рабочих. Краем глаза уловил черный джип, показавшийся знакомым, отъезжающий от места стоянки с техникой. Рабочие переглянулись, один из них, видимо являющимся главным, нахмурил густые темные брови. Несколько молодых крепких парней в комбинезонах выступили вперед, но он оставил одним взмахом руки, оглядев Тасманова с ног до головы.

- А вы, собственно, кто?

- Аналогичный вопрос, - отозвался Марк, разглядывая щит. – Это здание пока находится на торгах и не является частной собственностью. Какого черта тут делает табличка?

- Слушай, парень, мы не обязаны отчитываться, - возмутился самый молодой из ребят – высокий рослый узбек, нервно потирающий грязные руки. Презрительный взор синих глаз на секунду заставил его отступить, а потом агрессивно напрячься, будто готовясь к борьбе.

- У нас просто договор, ясно? Нам плевать на эти юридические проволочки, - пожал плечами бригадир, вновь возвращая к себе внимание парня. – Заказчик сказал пригнать технику, мы пригнали.

- Заказчик, кто? – ответа разумеется, Марк не получил, подойдя ближе к щиту, однако ни названия фирмы, ничего подобного в случае покупки здания, при перестройке там не значилось. Вновь оглядев Храм, затем бросив взор на усадьбу, процедил сквозь зубы:

- Пока они находятся на аукционе, никаких щитов о частной собственности тут быть не должно. Так и передайте своему хозяину, потому что местные власти явно этому не обрадуются!

Возвращаясь к машине, снова покосился туда, куда исчез внедорожник, забираясь обратно в салон, нажимая кнопку вызова на панели бортового компьютера.

- Что происходит? – спросила Настя настороженно, глядя, как недовольные рабочие о чем-то спорят с бригадиром, пока тот пытается до кого-то дозвониться.

- У вашего отца отключен телефон. Мне оставить сообщение о перезвоне? – поинтересовалась Рита, стоило им тронуться с места.

- Да, передай ему, что в селе Ярополец происходит какая-то хрень с усадьбами. Пусть поинтересуется у ректора Московского авиационного университета, не передавали ли они усадьбу Чернышевых с Храмом в чье-то ведение, когда выставляли оба здания на торги. И перешли это сообщение Павлу Канарейкину, - свернув к нескольким частным коттеджам, расположенным чуть дальше от усадеб с парком, Марк сжал руль, услышав подтверждение Риты о том, что оба сообщения доставлены.

- Это же одни из тех усадеб, которые наши отцы собирались приобрести для реставрации и последующем открытии там музеев? – озадаченно наклонила голову Настя, оглядываясь назад.