Правило Пятое всячески рекомендовало сплоченно и целеустремленно отпраздновать свой успех, когда виновная сторона предстанет перед правосудием. Эти правила, напечатанные на розовых карточках с виньетками и соответствующими иллюстрациями, инспектор Энгус Макферсон раздал всем на общем собрании дивизиона в Нью-Скотленд-Ярде, и если четвертое и пятое вызвали общий гогот и скользкие замечания, то первые три Линли отрезал в тот же день от остальных, пока говорил по телефону. Он использовал эту карточку как книжную закладку. И рассматривал эти правила как дополнение к Правилам Судьи.

Интуитивное предположение, что Мэгги является ключевой фигурой в смерти мистера Сейджа, привело его в школу города Клитеро. Во время их разговора она не сказала ни слова, способного опровергнуть эту догадку.

Одинокий мужчина средних лет и девочка, стоящая на пороге женственности, составляли сомнительную компанию, несмотря на порядочность мужчины и наивность девочки. Если в результате просеивания праха Робина Сейджа выявится осторожная и осмотрительная подготовка к совращению ребенка, Линли вовсе не будет удивлен. Это не первый случай приставаний, скрытых под маской дружбы и безгрешности. И не последний. Тот факт, что злонамеренные действия совершались в отношении ребенка, являлся частью подспудного соблазна. А поскольку девочка уже стала женщиной, нетрудно было игнорировать то чувство вины, которое в другом случае могло бы остановить обольстителя.

Она жаждала дружбы и одобрения. Тосковала о теплых отношениях. Что еще могло насытить чисто физическое желание мужчины? И Робину Сей-джу вовсе не требовалось применять силу. Это не было бы и демонстрацией его неспособности завязывать или поддерживать взрослые отношения. Это было человеческое искушение, чистое и простое. Как сказала Мэгги, он хорошо обнимался. И ей это нравилось. К своему удивлению, викарий понял, что Мэгги далеко не ребенок.

Что же дальше? Возбуждение и неспособность Сейджа перебороть его? Зуд в ладонях, желание снять одежду и обнажить плоть? Два предателя плоти — жар и кровь — пульсируют в чреслах и требуют действий? Внутренний голос подсказывает, она уже не девственница, ты ее не соблазняешь, если ей не понравится, она попросит тебя остановиться, просто прижми ее покрепче, чтобы она почувствовала тебя и обо всем догадалась, прикоснись к ее груди, потрогай ее между ляжек, скажи ей, как приятно получать ласки, о которых будут знать только они вдвоем, Мэгги, это будет наша с тобой тайна, моя сладкая маленькая самочка…

И все это могло случиться за несколько недель. Ведь она не ладила с матерью. Ей нужен был друг.

Линли выехал в «бентли» на улицу, свернул за угол и развернулся, чтобы направиться к центру городка. Все возможно, размышлял он. Но тут было что-то еще. Не надо бежать на базар впереди лошади. Правило Первое самое важное. Сомневаться не приходится. Но оно не должно заслонять Правило Второе.

На вершине Коутс-Фелла, на одиноко стоящей скале, которую местные жители называют Великий Север, Колин Шеферд собирал то, что еще не успел добавить в копилку фактов, окружавших смерть Робина Сейджа. Когда туман рассеивался или его уносил ветер, отсюда была отчетливо видна территория Коутс-Холла, особенно зимой, когда деревья стояли голые. Несколькими ярдами ниже, если прислониться к большому камню, чтобы покурить или отдохнуть, можно увидеть только крышу старого особняка с дымовыми трубами, флюгерами и слуховыми окнами. А если залезть повыше, ближе к вершине, сесть под выступом из песчаника, изогнувшегося будто знак вопроса, увидишь все, от самого Холла во всей его призрачной дряхлости до внутреннего двора, от угодий, которые расползались от Холла и постепенно аннексировались Природой, до хозяйственных построек, предназначенных для обслуживания его нужд. Среди последних находился и коттедж, и вот Колин как раз и наблюдал, как инспектор Линли направился к коттеджу, а потом прошел в его сад.

Пока Лео рыскал на вершине по своим собачьим делам, принюхиваясь к различным запахам, Колин следил за продвижением Линли через сад к теплице, радуясь хорошей видимости. Снизу туман казался сплошной стеной, непроходимой для путника и непроницаемой для глаз. А отсюда легкой паутинкой. Конечно, тут было сыро и холодно, но это уже не имело значения.

Он наблюдал за всем, считал минуты, проведенные ими внутри теплицы, отметил, что они осмотрели подвал. Отложил в отдельную стопку тот факт, что кухонная дверь коттеджа осталась незапертой, когда они пошли через двор и по парку, как и в то время, когда Джульет работала в своей теплице одна, и как она открыла ее, чтобы взять ключ от подвала. Он видел, как они остановились на террасе и о чем-то говорили, а когда Джульет показала жестом на пруд, он догадался, что за этим последует.

Все это время он не только видел, но и слышал. Не их разговор, конечно, а отчетливые звуки музыки. Даже когда внезапный порыв ветра изменил плотность тумана, он все еще слышал бодрые звуки марша.

Всякий, кто не поленится забраться на Коутс-Фелл, будет знать все, что происходит в Холле и коттедже. При этом даже не нужно рисковать и ходить по землям, принадлежащим семейству Таунли-Янг. В конце концов, на вершину ведет общинная тропа. И хотя местами она очень крутая — особенно на ее самом последнем отрезке, — для уроженца Ланкашира все это сущие пустяки. Тем более для местной женщины, знающей этот подъем с детства.

Когда Линли выводил свое чудовище из двора Холла, чтобы пуститься в обратный путь по грязи и выбоинам, Колин повернулся и прошел к каменному вопросительному знаку. Он присел на корточки в своем укрытии, задумчиво зачерпнул горсть камней и, разжав ладонь, дал им высыпаться на землю. Лео присоединился к нему, тщательно обнюхав экстерьер песчаника и вызвав миниатюрный оползень глинистого сланца. Колин извлек из кармана изжеванный теннисный мячик. Поиграл им перед носом пса, швырнул в туман и стал наблюдать, как довольный пес помчался за мячом. Лео двигался уверенно и с превосходной грацией. Он знал свою работу и делал ее безупречно.

На небольшом удалении от вопросительного знака Колин увидел тонкий земляной шрам, протянувшийся по жесткой траве на вересковых пустошах и склонах холмов. Он образовал круг футов девять в диаметре, обложенный снаружи камнями, лежащими на равном расстоянии, примерно в двенадцать дюймов. В центре круга лежал продолговатый гранит, и ему не надо было даже подходить и разглядывать этот круг, он и так знал, что там окажутся капли растаявшего воска, царапины от котелка и четкий контур пятиконечной звезды.

Ни для кого из деревенских не секрет, что вершина Коутс-Фелла священное место. Она носит название Великий Север, издавна считалась способной давать оккультные ответы на вопросы, если спрашивающий задавал их и выслушивал с чистым сердцем и открытой душой. Некоторые видели в этом выступе песчаника с его странной формой символ плодородия, живот матери, набухший жизнью. А его гранитный флерон, увенчавший песчаник — который был настолько похож на алтарь, что от такого сходства нельзя было просто отмахнуться, — рассматривался учеными как геологический курьез еще в первые десятилетия прошедшего века. Таким образом, это было древнее место, где сохранялись древние тайны.