Отвернувшись, чтобы не видеть Селига, она едва выговорила:

– Из-за этой мокрой одежды ты заболеешь.

– Я привез с собой сухую.

– Тогда переоденься.

– Не заставляй меня одеваться, прошу! Я впервые за весь день наслаждаюсь прохладой, - пояснил Селит. - Все равно меня здесь никто не видит, кроме тебя, а ты уже знакома с моим телом, в одежде или без!

Пришлось согласиться, чтобы не казаться чересчур сварливой.

– Хорошо, - кивнула она.

Ответный смешок был совсем тихим, однако от этого не менее лукавым, и Эрика, не успев опомниться, почувствовала, как его руки скользнули по груди, притягивая ее к мокрому мужскому телу. Она не осмелилась даже охнуть. Голова кружилась, мысли путались.

– Чего ты боишься, маленькая датчанка? - прошептал он ей на ухо. - Того, что заставляешь ощущать меня, или того, что заставляю испытывать тебя я?

"Всего!” - вопил ее разум, но слова не шли с языка. Одна рука Селига сжимала ее грудь, другая поползла по животу и каким-то образом оказалась между ног, несмотря на то, что Эрика была полностью одета. Его горячие губы неистово целовали ее шею, медленно двигаясь вверх…

* * *

Ройс отошел от берега и приложил палец к губам, предупреждая жену, чтобы та не вздумала шуметь. Широкая улыбка освещала его лицо.

– Хорошо еще, что мы заметили его лошадь, - шепнул он Кристен, державшей под уздцы обоих коней. - Вряд ли твоему брату понравится наше вторжение…

– Хочешь сказать…

– Вот именно.

– Значит, ты оказался прав. Он даже не способен по-настоящему ненавидеть женщину.

Услышав недовольство в голосе жены, Ройс тихо рассмеялся:

– По-моему, я не сказал, что он со своей женой.

– Тут и говорить нечего, после того как Торольф рассказал, что произошло сегодня и как повел себя при этом Селит. Если хочешь знать мое мнение, братец сам не знает, чего хочет.

– Сдается мне, что в данный момент ему отлично это известно.

* * *

Стоявшая у дальнего берега Бренна искренне забавлялась, а Гаррик раздраженно ворчал, что теперь уже и у озера нет покоя и невозможно даже искупаться, когда хочется. В отличие от Ройса и Кристен, заехавших в деревню Уиндхерст и решивших искупаться по дороге домой, Гаррик и Бренна приехали специально, чтобы провести немного времени вдвоем в тишине и прохладе. И поскольку все добирались до озера с противоположных сторон, то и не смогли встретиться. Зато обе пары наткнулись на лошадь Селига. Помогая жене сесть в седло, Гаррик все же поинтересовался;

– Как по-твоему, может, они скоро уберутся отсюда и нам стоит подождать?

– Если он хоть сколько-нибудь пошел в тебя, любимый…

– Ладно, неважно. Сейчас ты скажешь: “Я же говорила тебе…” Не желаю ничего слышать. Я бы предпочел немного другим способом убедиться, что он относится к жене лучше, чем это кажется с первого взгляда.

Бренна только рассмеялась.

Как ни странно, Селига разбудил именно сон, заставив вскочить так резко, что Эрика тоже проснулась. Кошмар посещал его не впервые, но только сегодня он так живо все представил. Даже боль опять разрывала голову, словно Селигу нанесли удар.

– Что случилось? - сонно спросила Эрика.

– Я вспомнил, где видел лорда Дервина.

– Кого?

Откинув покрывало. Селит встал с кровати.

– Нужно срочно поговорить с родными, - коротко ответил он.

Глаза Эрики широко открылись.

– Но сейчас ночь!

– Это не может ждать, - бросил Селиг, поспешно одеваясь.

Эрика пристально и настороженно уставилась на мужа:

– Тебе не стоит искать предлогов и причин, чтобы покинуть меня! Просто уходи и все! И тон, и язвительные слова отвлекли наконец Селига от настойчивых мыслей. Только последний глупец не понял бы, на что намекает жена.

– В жизни еще не встречал такой недоверчивой женщины!

– Еще бы, с подобным мужем, - парировала Эрика.

– Но у тебя нет на это причин. Поверь, дорогая жена, что бы ты ни думала, у меня нет привычки лгать. Если я сказал, что совершенно не интересуюсь Лидой и никогда не прикасался к ней, можешь верить мне. Если признаюсь, что знал столько женщин, что не смогу припомнить все имена, можешь верить и этому. Так зачем же мне отрицать, что я спал именно с этой, одной из многих десятков?

– Потому что эта сумела влезть к тебе в постель уже после свадьбы.

Окинув жену долгим, раздраженным взглядом, Селиг приказал:

– Одевайся.

– Зачем?

– Ты едешь со мной. И учти, я серьезно подумываю снова посадить тебя на цепь и день и ночь держать рядом. Тогда, клянусь Тором, ты не станешь обвинять меня в том, чего я и не думал совершать.

Услышав эту угрозу, произнесенную к тому же довольно запальчивым тоном, Эрика предпочла не спорить с мужем и подчиниться. Поспешно одевшись, она встретилась с ним в почти закрытом со всех сторон дворе, но, увидев, что он вывел из стойла всего одну лошадь, не удержалась:

– Я была в конюшне, Селит, и видела там много коней. Неужели мне так и не дадут собственного? Это наконец заставило его улыбнуться:

– Так я ведь распутник, разве ты уже забыла? А распутники только и ждут любой возможности, чтобы покрепче прижать к себе женщину, особенно если и та не прочь прижаться потеснее.

– Подобное мне и в голову не приходило, - надменно бросила Эрика, подавляя сильнейшее желание рассмеяться.

Рагнар был прав насчет Селига, и постепенно Эрика начинала понимать это. Стоило Селигу забыть о мести, и он становился веселым, добрым и общительным, - словом, человеком, с которым было так приятно. И теперь его оружием против Эрики стала не только медленная чувственная улыбка, но и юмор.

Он любил ее там, у озера… И любил снова, когда они оказались в спальне… Очевидно, Селит по-прежнему намерен настаивать на том, чтобы все начать сначала, или же наслаждается новизной в отношениях с очередной женщиной. Эрика даже боялась, что все гораздо хуже, чем кажется, и для него это просто способ отомстить. Возможно, Селиг хочет, чтобы жена влюбилась в него, а уж тогда она окажется целиком в его власти и можно будет причинить ей новую боль.

Но каковы бы ни были его замыслы, Эрика должна держаться до последнего ради собственной же безопасности. Нельзя позволить, чтобы ее чувства к нему стали еще глубже. И она попытается подавить в себе нежность и тепло, растущие с каждым часом, хотя мало верила, что ей это удастся. Остается только надеяться, что Селиг вскоре устанет уговаривать и улещать ее всякий раз, когда хочет уложить в постель, и отправится искать других женщин, куда более сговорчивых.