«Шагреневая кожа» — это повесть-притча, наглядная иллюстрация самодисциплины, которая наконец освободит наш рассудок от власти плоти. Человек разумный должен научиться противостоять искушениям и излишествам, которые навязывает ему собственное «воспаленное воображение», — причина всех наших иллюзий, болезней и преждевременной смерти.

По мнению Пьера Ситрона, в период с 1831 по 1833 год жизнь Бальзака отметили два важных события: осознание «комплекса брата и, как неизбежное следствие, вероятное понимание предательства матери», а также разрыв с маркизой де Кастри. Два эти потрясения на четыре года вперед определили обличительный характер творчества Бальзака.

С самого рождения в 1807 году второго сына мадам де Бальзак окружила его «нежной и преданной лаской».

Незаконнорожденный Анри, росший в исключительно женском окружении, получил дурное воспитание. С ним нянчилась сестра Лора, которая была старше на семь лет, его баловала бабушка.

В тринадцать лет Анри, тогда ученик коллежа Сент-Барб, уже считался «легкомысленным и капризным ребенком, хотя и с прекрасными задатками». Два года он «отсидел» в заведении на улице Ториньи, так и не преодолев четвертого класса и не удостоившись права на первое причастие. К 1821 году Оноре понял, что его брат — «пустышка». Анри, как впрочем и Оноре, охотно предавался мечтам, только ему не хватало энергии старшего брата.

Из письма Анри, цитируемого Мадлен Фаржо, перед нами предстает облик милого мальчика, решительно настроенного не слишком утруждать себя, не обращать ни малейшего внимания на то, чему его учат, и тратить все деньги, которые ему дают.

В то же время он мечтал «поступить в Политехническую школу», но внезапно решил прервать учебу. Занимался немецким («лошадиным») языком, учил английский, чтобы затем поступить на торговый корабль. «Какое счастье и вместе с тем какая боль, что скоро я смогу распрощаться с вами», — писал он сестре. И уже видел себя «важным английским лордом».

Ничего не подготовив, ничего не рассчитав, 21 марта 1831 года он, повинуясь внезапно охватившему его желанию, сел в Нанте на корабль.

В свои 24 года Анри все еще был способен «заставить мать умереть от горя», тогда как двое других ее детей, Лора и Оноре, не могли «привязать ее к жизни».

Лора де Бальзак вспомнит о дочери и об Оноре лишь в 1834 году. Она «признает, впрочем, не считая себя виноватой, что сильно ошибалась, проявляя к ним столь мало внимания…».

Что же ее «баловень»? Что он поделывал, расставшись с ролью «маменькиного сынка»? Анри отбыл на острова, которые в семействе Бальзаков невнятно именовали «Индийскими», и не подавал о себе вестей.

Корабль, на котором он плыл, прибыл в столицу острова Маврикий Порт-Луи 21 июня 1831 года. Несмотря на то что обстановка на острове оставалась весьма напряженной, Анри решил здесь поселиться. Освобожденные в 1831 году, рабы с нетерпением ожидали, чтобы им возместили причиненный ущерб и дали возможность свободно трудиться. Они добились своего лишь в 1835 году.

Не лишенный обаяния, Анри сумел втереться в круги золотой молодежи. «Здесь у нас были лошади, кабриолеты, роскошные обеды», — напишет в 1835 году Эжену Сюрвилю капитан де Бофор.

21 декабря 1831 года, спустя полгода после своего прибытия, Анри женился на вдове Констана Дюпона. Вдова владела домом и ждала наследства от матери, которая, действительно, вскоре умерла.

Оноре следил за всеми этими события издалека, но достаточно пристально. Давай-давай, братец! В «Гренадерше» Луи Гастон, старший из внебрачных сыновей леди Брендон, также, как Анри, незаконнорожденный, тоже уплывает в Индию и женится на вдове богатого торговца. И Шарль Гранде, кузен Евгении, станет бороздить морские просторы между Индией, Африкой и Соединенными Штатами. Он займется работорговлей, будет продавать китайцев и негров и заработает миллион девятьсот тысяч франков.

Анри повезло куда меньше. Он возвратился в 1834 году и старался разжалобить сестру и мать, «чудовищно зачахшую» со времени его отъезда.

Оноре никогда особенно не заботился о брате, по которому сходила с ума вся семья. И теперь он не желал помогать этому никчемному и жестокосердому человеку, который к тому же обзавелся совершенно безмозглой женой: «Стоило ли мчаться за пять тысяч лье, чтобы найти себе такую жену?» Впрочем, Сюрвиль предложил Анри принять участие в сооружении моста в Андели. Беременная жена Анри Мари-Франсуаза перенесла холеру, но 20 февраля 1835 года она все-таки произвела на свет маленького Оноре. Бальзак, которого пригласили в крестные, заниматься ребенком не стал. Ему было некогда, его ждала работа. В момент, когда Оноре испытывал «острую нужду в деньгах», Анри обратился к нему за вспомоществованием, полагая, что Оноре не может ему отказать. Разве не его видели «на маскараде в Опере», где он «преследовал розовое домино, с которым долго потом о чем-то беседовал?» Мало того, что Анри был несчастен сам, он хотел, чтобы несчастье не обошло и брата.

В 1841 году Анри вновь уехал на острова. Вначале он стал архитектором на острове Маврикий, затем получил должность «присяжного землеустроителя» на Реюньоне. Франкмасон, как и его отец, как и его дед Саламбье, в ложе «Дружба» он свел знакомство с Амедеем Бедье, мэром Сен-Дени, который поручил ему «обмер плана и высоты построек» в Сен-Дени. В 1843 году Бальзак выслал все вышедшие к тому времени тома своих сочинений губернатору острова Бурбон (Реюньона) контр-адмиралу Базошу в надежде, что тот предоставит его брату место «морского чиновника второго класса». Умер Анри 11 марта 1858 года в Майоте. Оставшееся после него имущество оценили в 250 франков. Нищета!

Между тем спустя два месяца после его смерти на имя Анри поступило приглашение от нотариуса мэтра Тиона де ля Шом вступить во владение наследством в двести тысяч франков, оставленным ему его отцом Жаном де Маргоном, владельцем замка Саше.

Его сын, крестник Оноре, не смог воспользоваться посмертным богатством отца. Последний представитель мужской линии Бальзаков умер в 1864 году на Реюньоне в возрасте 29 лет. В свидетельстве о смерти указано: «Холостяк без определенного рода занятий».

В номере «Тан» от 29 августа 1831 года критик Шод-Эг упрекал Бальзака в том, что в «Шагреневой коже» он изобразил «развратных гризеток, подобно тому, как Тацит описывал оргии на Капри». Эта статья больно задела Бальзака как писателя. И польстила ему как светскому человеку. В салонах Бальзак постепенно приобретал репутацию «рассказчика».

1831 год принес ему славу и 14 тысяч франков гонорара, а также возможность еще на шесть тысяч набрать кредитов. Впервые в жизни Бальзак смог позволить себе пошиковать.

Это было то самое материальное благополучие, которое так подробно описано в «Доме Нусингенов»: