Кассата сдался.

– Но не собственной персоной, – приказал он. – Что-нибудь восполнимое, и это окончательно.

Так что не совсем "я" улыбался с экрана двум старым чудовищам и их пленникам. Это был мой двойник, потому что только его и позволили Альберт и люди ЗУБов. Но им пришлось позволить мне воспользоваться закрытым каналом для контакта с двойником. У них не было другого выхода, потому что иначе ни один из нас не знал, что происходит, и не мог бы воздействовать на происходящее в маленьком домике на берегу острова Таити.

И вот я смотрел с ПВ на старых чудовищ. И сказал – вернее сказал мой двойник:

– Генерал Хеймат, мистер Бейсингстоук, вы опять пойманы. Не делайте ничего плохого. Мы отпустим вас на свободу – на определенных условиях, если вы будете сотрудничать с нами. Начните с того, что развяжите детей.

В то же самое время другой "я", находящийся в безопасности в ста тысячах километров на борту «Истинной любви», горько пожаловался:

– Но это так долго!

Эсси ответила:

– Ничего не поделаешь, дорогой Робин, – а Альберт откашлялся и сказал:

– Будьте осторожны. Генерал Хеймат, несомненно, попытается совершить какой-нибудь насильственный поступок, но Бейсингстоук более стабилен. Внимательней следите за ними, пожалуйста.

– Разве у меня есть выбор? – проворчал я. Выбора не было. Пока мой двойник произносил эту неимоверно долгую речь – она заняла целых шесть тысяч миллисекунд! – я осматривал всех в домике, всю мебель, все, что висит на стенах, окна, частицы песка и пыли в этой приятной небольшой комнате. Потребовалась целая вечность, чтобы активировать мое изображение и произнести приветствие, а ответ Хеймата вообще длился бесконечно.

Видите ли, у меня не было быстрых воспринимающих и действующих устройств, которые у меня есть на «Истинной любви». В моем распоряжении было только простейшее пьезовизиофонное устройство связи, какие помещают в гостиных. Эти устройства приспособлены для использования плотскими людьми. Поэтому они и медлительны, как люди во плоти. Им не нужно быть быстрыми, потому что плотские люди медлительны. Сканирующая система устройства по очереди осматривала все в домике, пункт за пунктом. Осматривала эти пункты и отмечала их свойства – такая-то светимость, такие-то длины волн, потом один за другим помещала эти свойства в память и передавала.

Конечно, мы не позволили системе передавать. Единственную передачу из этого помещения вел мой двойник, и направлена она была на сто тысяч километров в пространстве.

По человеческим стандартам, сканеры системы были достаточно быстры. Они двадцать четыре раза в секунду подавали сигналы, а свойства человеческого зрения восполняли остальное. И плотские люди получали иллюзию присутствия в реальном времени.

Но для меня этого недостаточно. Мы – я-двойник и реальный я – видели, как медленно, болезненно, точка за точкой, возникают изображения. Мы жили в гигабитном времени, а это на много порядков быстрее. Словно кто-то рисует мазками, каждую двадцать четвертую долю секунды случайно нанося мазок то там, то тут: то красное пятно, то рядом более темное, алое, еще одно алое, и вот так болезненно медленно, точка за точкой, появляется линия красной юбки Онико. Потом тысяча точек в следующей линии, в следующей, и еще, а я и я-двойник нервничаем и метафорически грызем свои метафорические ногти, ожидая, пока проявится вся картина.

Со звуками дело обстояло не лучше. Средняя частота человеческой речи – 440 герц. Поэтому я слышал (точнее воспринимал как усиления давления) легкие удары – патт-патт-патт – звука, и каждый отдельный удар приходил после нескольких миллисекунд после предыдущего. Мне приходилось отмечать частоту каждого удара, отмечать время между ударами, более или менее обращать внимание на повышение или понижение тона, составлять звук как звуковую спектрограмму, переводить в слоги и наконец составлять слова. О, я, конечно, понимал их. Но, боже мой, как это скучно!

Раздражительно во всех отношениях, и особенно потому, что дело срочное.

Срочность, конечно, связана с Врагом, но у меня были и личные причины для срочности. Например, любопытство. Я хорошо знал, что этот старый безумец Хеймат очень старался убить меня и мою жену. И мне хотелось поговорить с ним об этом. Далее дети. Тут особая срочность, потому что я ясно видел, что они пережили и какой ужас испытали. Теперь они истощены и деморализованы. Мне хотелось освободить их, избавить от этого испытания в следующие несколько миллисекунд, мне некогда было договариваться со старыми убийцами; но я не мог.

Но и ждать я не мог, поэтому пока Хеймат и Бейсингстоук раскрывали рты и выражали свое изумление, я сказал, обращаясь непосредственно к детям:

– Онико, Снизи, Гарольд, вы в безопасности. Эти два человека не могут причинить вам вред.

Там, где мы все сидели в контрольной рубке «Истинной любви», Альберт задумчиво пососал трубку и сказал:

– Я не виню вас за это, Робин, но, пожалуйста, не забывайте, что первоочередное наше дело – Враг.

У меня не было возможности ответить. Эсси негодующе воскликнула:

– Альберт! Неужели ты действительно только машина? Бедные дети безумно испугались!

– Однако он прав, – возразил Кассата. – С детьми будет все в порядке. Полиция Папеэте уже в пути...

– И когда она прибудет? – спросила Эсси. Вопрос риторический: мы все знали ответ. Эсси сама его дала: – Примерно через миллион миллисекунд, верно? Что может случиться за это время, даже во времени плотских людей?

Мой двойник заканчивал произносить:

– ...з – о – п – а – с – н – о – с – т – и, – так что времени для спора у нас было предостаточно. Я сказал Альберту:

– Что, по-твоему, сделает Хеймат?

– У него пистолет, – рассудительно ответил Альберт. – Вероятно, он попробует использовать Онико как заложницу.

– Об этом мы позаботимся, – мрачно сказал Кассата.

– Ни в коем случае, Хулио! – сказал я. – Вы с ума сошли? Если вы примените в этой маленькой комнатке лучевое оружие, кто-нибудь будет ранен.

– Только тот, в кого мы целимся!

Альберт неодобрительно кашлянул.

– Никто не сомневается в точности вашего оружия, генерал. Однако возникает вопрос о целости клетки Фарадея. Это пространство полностью изолировано, за исключением единственного канала между мистером Броадхедом и его двойником. Что произойдет с зайцами, если вы пронзите клетку?

Кассата колебался. Все мы колебались, потому что именно в этом была главная опасность. Зайцы. Враг!

Глядя на троих детей, ставших заложниками древних головорезов, можно было почти забыть о том, в чем подлинный ужас. Хеймат и Бейсингстоук – жалкие любители! Вдвоем они убили, может, несколько десятков тысяч невинных мужчин, женщин и детей, уничтожили имущества на несколько миллиардов долларов, помешали десяткам миллионов... насколько они банальны, если сравнить их с народом, перемещающим звезды, аннигилирующим планеты, смеющим вмешиваться в законы самой вселенной! Ужас? Любой террорист – всего лишь надоедливое ничтожество сравнительно с Врагом. Не это двое, нет. Даже Гитлер, Чингис-Хан, Ашшурбанипал!