Петров замер, вытянулся, уставился на чекиста. Страшная догадка зародилась в его голове. Взмокла сразу рубашка на спине.

Тарас понял его по-своему. Спросил:

— Что, Иван? О чём вспомнил? Говори. Не стесняйся.

— Вы думаете, Тарас Иванович, в этом деле замешан Шальнов?

— В каком деле? Ты что несёшь?

— Листовки эти?

— Так ты же говоришь, у вас ничего не было? Никаких листовок?

— Не было…

— Ну?

— А что же вы его ищете?

— Тьфу ты! — чуть не выругался Тарас. — Вот так у нас тридцать седьмой год и появился!

Декан совсем потерялся, не знал, что делать, что сказать.

— Нужен мне твой студент. Пообщаться с ним хотел. Может, нам подойдёт. Голова у него светлая. Дворников мне о нём рассказывал. Адрес его ты мне дашь или нет?

— Нэля Иосифовна! — подскочил к двери декан.

Завладев наконец листочком с адресом, Казачок распрощался с Петровым и выскочил из дверей института. «Вот так хорошее начинание становится в тягость из-за одного зануды», — руганул про себя Тарас декана.

И всё-таки на улице было неплохо. Тарас встряхнулся, словно дворняга, залежавшаяся в подворотне и решившая размяться. Свежий ветерок ополаскивал лицо. Он сбросил пиджак и закинул его на плечо. Всё вокруг бежало, шумело, радовалось весне, хотя тени от деревьев и зданий заметно удлинились и жаркий шар, отгуляв по небосводу, стал заметно клониться в сторону Волги. Туда Тарасу и надо было держать путь.

Хотелось есть. Он взглянул на часы и охнул, не заметил, как добрых три часа проваландался с Петровым. Но надо было поспешать. Если повезёт и удастся застать Шальнова-старшего, а возможно, и сына, то рабочий день этим и закончится. Задачи, поставленные на вторую половину дня, он тогда решит, не надо будет дёргаться ещё и завтра. С утра придётся — нож острый под сердце — садиться за писанину и высасывать из пальца докладную записку начальнику управления к совещанию, которое Марасёв запланировал на пятницу. Писать да ещё обязательно выступление готовить — генерал обязательно его вытащит на трибуну отчитываться о проделанной работе. Хошь не хошь, а никуда не деться, сам первый секретарь в кои веки пожалует к ним в контору. Так просто Боронин такие мероприятия не проводит: раз он заявится, значит, жди назиданий и взбучки. Последний раз видели его на профессиональном празднике, да ещё как-то приезжал представлять нового начальника, а так — редко даже на годовых итоговых совещаниях бывал. Его больше проблемы промышленности и сельского хозяйства достают. И это, наверное, правильно, решил для себя Тарас, по всем его данным, именно там и были наибольшие прорехи в экономике области, а значит, тут и надо упираться первому секретарю обкома партии.

Дом, куда так спешил Казачок, находился в новом районе застройки, недалеко от стадиона. Хороший район, звонкий от детских голосов, весёлый от новосёлов, зелёный от многочисленных деревьев, и до берега Волги рукой подать. Повезло людям, поселившимся в пятиэтажных и семиэтажных зданиях, и институт рядом — пешком пройтись — одно удовольствие.

Тарас, крутя головой направо и налево, принялся отыскивать нужное здание. Путаницу доставляла новая нумерация домов, раньше их из-за малого наличия считали один за другим, теперь они были рассыпаны, как грибы в буйной хаотичности, и поэтому приобрели приставки к номерам в виде ещё неосвоенных наименований: «корпус два», «корпус три» и так далее. Поиски затянулись. К тому же Тарасу покоя не давали «нули» в статотчётах, которыми тыкал им под нос Марасёв.

Хорошо ещё, что он незадолго до этого рассредоточил своих оперативников в вузы и техникумы. В наиболее солидные гуманитарные — Дворникова, своего зама, направил. Тот постарался, собрал богатый материал, есть над чем поразмыслить, проанализировать, идеологическую справку составить. Общая картина сомнений не вызывает, положительную оценку политическая обстановка среди молодёжи, обучающейся в вузах, безусловно, заслуживает. А конкретные примеры, как раз ими собраны. Мало вот помощников, на которых можно постоянно опираться чекистам, они подобрали. Можно было бы и побольше. Нет, секретари партийных, комсомольских «первичек» — это само собой разумеется, не в них дело, не хватает рядовых. Вот таких, как этот «Сенека», то есть Шальнов-младший.

Казачок сразу отметил, как затрясся, заволновался Серков, когда он ему об этом студенте рассказывать начал. Почуял, что «запеленговать» такого толкового, да ещё мыслящего парня — это удача и перспективная «единица» на будущее. До окончания института тот постоянно «нарабатывать информацию» будет, а после окончания сама судьба повелит бегом в Комитет — готовый оперативный работник для управления госбезопасности. Нет, не успеет Валентин заарканить пацана. Не даст он ему верного помощника[21] в отдел, хотя и товарищ ему Серков. Но дружба дружбой, а сахарок… Да и нет в этом какой-либо несправедливости или корысти. Дворников открыл студента, а он первым глаз на него положил, так что не обидится Серков, ишь, навострил уши, разведчик!

Поэтому-то Казачок так и помчался, не теряя ни минуты, из управления в институт. Он знал, Серкову форы давать нельзя. Успех из рук улетучится, как дым. Тот ещё перехватчик!

А мальчишка действительно толковый, такой как раз его отделу необходим. Сам во многом разбирается, много знает, начитан, прекрасно учится. Это хорошо, что рассуждает о проблемах сам, не повторяет за чужими, словно попугай. За собой способен повести. Лидер, хотя и есть один недостаток. Дворников рассказывал, «Сенека» не в отца пошёл, в мать, наверное, хотя её никто не видел. Отец пацана — фронтовик, кадровый, можно сказать, партиец. Не только по мозгам и душе. Всю жизнь так прожил и других теперь учит. Сам воспитал себе смену! Такому мальцу как раз к ним в контору. Истинный чекист получится! Но червоточина была в другом. Хилый здоровьем «Сенека». Отец, расписывал ему Дворников, в молодости, видать, исполином былинным был, а сын — тень его. Если к спорту не пристрастить, сгодится только на аналитическую работу. Тоже, конечно, пригодится, но хотелось бы по полному раскладу…

Казачок замечтался, наткнувшись на обломки кирпичей, попавших под ноги, чуть не упал, но удержался.

С помощью двух юрких пацанов ему наконец удалось отыскать нужный дом. Тарас почти бегом поднялся на третий этаж, нажал на белую кнопку звонка. Дверь долго не открывалась. Не слышно было и шагов за ней. Ничего удивительного нет. Отец, вполне возможно, ещё читает лекции в институте, к тому же у них тоже экзаменационная пора началась, а юнец ещё не возвратился из путешествий…

Дверь скрипнула и приоткрылась. По тому, как это произошло, Тарас догадался, что хозяин квартиры давно изучал его через глазок, прежде чем принять решение: впустить или, не отвечая, неслышно отойти. Это слегка насторожило.

В темноте дверного проёма, в образовавшуюся щель хозяина почти не было видно, лишь силуэт громоздкой мужской фигуры подтверждал, что там стоит человек. Силуэт безмолвствовал. Не спрашивая, не шевелясь.