— Кто вы такие? — спросил фон Гершов, пытливо всматриваясь в их лица.

— Али не признал, господин стольник? — усмехнулся закованный в цепи узник и провел рукой по спутанной седой бороде.

— Рюмме? — изумился Кароль, узнав давнего знакомого.

— Прежде был Карл Рюмме, — покачал тот головой. — А теперь зови меня, как батюшка с матушкой окрестили — Клим Рюмин! Довольно мне чужим именем зваться, хочу русским помереть…

— Да погоди ты помирать! — всполошился фон Гершов. — Эй, вы, там, немедля найдите кузнеца и освободите этого человека. Он есть посол нашего государя!

— Ага, посол, — одними губами улыбнулся освобожденный. — Ты сам-то как здесь очутился?

— Ах, да, ты же ничего не знаешь. Этот негодяй Юленшерна захватил дочь государя и мы только что её отбили!

— Принцессу Евгению?

— Нет, Клару Марию!

— Это дочку Марты, что ли?

— Её. Иоганн Альбрехт признал девочку своей дочерью. Что, в общем, неудивительно, ибо девчонка совершенно несносная и этим очень похожа на него.

— Ага, и языку нашему с ним в одном месте училась!

— Ты о чём?

— Да ни о чём! Кароль — друг сердечный, сделай Божескую милость — дай чего-нибудь крепкого выпить, а то сердце не сдюжит!

— Конечно, — кивнул померанец и принялся отстегивать от пояса флягу. — На, держи!

Клим тут же сделал большой глоток и, закашлявшись, поблагодарил:

— Спаси тебя Христос!

— Не за что, друг мой. Лучше скажи, не узнаешь ли ты этих господ?

— Этот мордатый — точно пират! — прищурился Рюмин. — Подручный шкипера здешнего. Та ещё собака, можешь вешать, не сомневаться. А этого, молодца — врать не буду, — не знаю. Видал, как его в канатный ящик засунули, а за какую провинность — не ведаю.

Пока они беседовали, Бопре затравленно озирался, но, убедившись, что его никто не знает, повеселел, и с облегчением заявил:

— Я простой матрос с голландского галиота. Случайно увидел, как в лодку суют маленькую девочку, хотел спросить — в чём дело, но меня ударили и я очнулся уже здесь. Кстати, а где я?

— Француз? — проигнорировал его вопрос фон Гершов.

— Валлон, Ваша Милость!

— Понятно. Как называется твой корабль?

— «Быстрый ветер». Он стоит у соляной пристани.

— Да, кажется, есть такой, — задумчиво заметил померанец, раздумывая над судьбой освобожденного. — Ладно. Можешь радоваться. Ты даже не представляешь, как тебе повезло!

— Благодарю, Ваша Милость, — склонился в поклоне Бопре, усмехнувшись про себя: — «Еще как представляю!»

— Есть ещё пираты? — не обращая на него внимания, спросил Кароль.

— Есть, господин барон, как не быть. Вам живых или мертвых?

— Ну-ка тащите их всех наверх, здесь где-то должен быть и сам Юленшерна!

Подчиненные тут же кинулись выполнять распоряжение своего командира, но, увы, поиски не увенчались успехом. Ни среди сложенных рядком покойников, ни среди израненных пленных шведского графа не было.

Негодяй в очередной раз ухитрился ускользнуть от заслуженного возмездия. Впрочем, у фон Гершова-старшего были на этот счёт свои мысли. Отдав необходимые распоряжения, он взял несколько самых верных людей и отправился на берег, прихватив с собой освобожденного, наконец, от цепей Клима и студента.

— Господин барон, — остановил его, перед трапом, угодливо улыбающийся Бопре, донельзя довольный, что среди выживших не было ни одного, знавшего, кто он таков.

— Чего тебе?

— Ваша милость, могу ли я вернуться на свой корабль? Мой шкипер наверняка обыскался меня.

— Конечно, — равнодушно отозвался Кароль. — Просто не сейчас.

— Но, господин барон…

— Это потерпит до утра! — не терпящим возражений тоном отрезал померанец. — Эй, стража, до моего особого на то распоряжение никого с корабля не отпускать! Этого матроса накормите, но смотрите, чтобы он не сбежал, а то шкуру спущу.

— Ну, что вы, Ваша Милость, — принялся кланяться француз. — У меня и в мыслях не было бежать!

— Значит, тебе не о чем беспокоиться!

На душе у фон Гершова царил мрак. То, что его жена, которую он любил всем сердцем могла иметь какие-то сношения с негодяем Юленшерной, вселило в его сердце черную тоску. И пусть она в любом случае не могла изменить ему физически, но чем лучше измена духовная? Он надеялся встретиться с Карлом Юханом на корабле и лицом к лицу разрешить этот спор, утолив печаль кровью соперника, но ему опять не повезло. Впрочем, была еще слабая надежда на разрешение этого конфликта и, отправив Клима на русское подворье к Филарету, он приказал Родионову:

— Вот что, сын боярский. Ты сегодня сослужил нашему государю большую службу, так что без награды всяко не останешься. Однако же сделай ещё доброе дело — доведи дьяка Рюмина до своих, да поясни Его Преосвященству и прочим, что за человек Клим Патрикеевич. А у меня тут дело ещё есть.

— Не извольте сомневаться, сударь, — поклонился тот. — Всё сделаю в лучшем виде!

— Вот и хорошо. Ступай, я на тебя надеюсь!

— Это… — помялся студент.

— Что ещё?

— Не нашли злодеев?

— Не всех, — нахмурился от упоминания больного места фон Гершов.

— Беда-то какая…

— Послушай, ты ведь видел, как похищали принцессу?

— Ага. Всё как есть видел!

— Вот и славно, завтра поутру осмотришь всех выживших. Есть там один человек непонятный.

— Как прикажете!

Барон пристально посмотрел на студента, затем, ни слова не говоря, развернулся на каблуках и быстрым шагом пошел прочь. Родионов удивленно посмотрел ему вслед, но раздумывать над странным поведением стольника ему было некогда, и он, подставив плечо освобожденному из неволи дьяку, повел того резиденции митрополита.

Было уже довольно поздно, но Регина Аделаида ещё не ложилась. Сначала она попробовала читать Священное писание, но при неровном свете свечи, буквы расплывались перед её глазами. С досадой отставив молитвенник, она с трудом присела в кресло и задумалась. В этот момент скрипнула дверь, и кто-то вошел в комнату.

— Это вы? — не поворачивая голову к вошедшему тихо спросила она.

— Всё зависит от того, кого именно вы ждете, баронесса, — глухо отозвался Кароль.

— Уж не думали ли вы, что кто-то иной может посетить меня в такое время? — медленно повернулась она к мужу.

— Я не знаю, что мне думать!

— Что вы имеете в виду? — невозмутимо спросила женщина, не спуская глаз с Кароля. — Что же вы молчите? Объяснитесь!