— Я туда не хочу, — косясь, призналась Марина.

— Мы туда не пойдем, — успокоил ее Федор. — Нам выше. Во-онгде конюшни, видишь?

Марина ничего не видела.

— Крыши между деревьями. Приглядись.

Она пригляделась. Опять ничего, кроме мокрых стволов.

— Хорошо бы там не было никого, — озабоченно проговорилФедор. — Если там сторож сидит, не даст он нам ничего посмотреть.

— Федор, а что мы должны смотреть?

— Я хочу посмотреть на лошадь.

— Зачем?

— У тебя на лекциях первокурсники не плюются из ручекжеваной бумагой?

— Еще как плюются! — энергично заговорила Марина. — Я им,поганцам, говорю, заставлю, как в школе, всех полы мыть. А они все равноплюются! Главное, ведь большие уже, а все равно кретины! — Тут она неожиданноостановилась. — Федор, при чем тут мои первокурсники?

Он поддержал ее под руку — сломанная ветром ветка валяласьпоперек растрескавшейся асфальтовой дорожки.

— Конкретно первокурсники ни при чем. Я пытаюсь теберастолковать технологию покушения на Вадима.

— Технологию?

— Ну да. Когда лошади подошли близко к обрыву, из кустовкто-то запустил в лошадь отточенной проволокой. А может, проволока была втрубке, и нужно было просто дунуть. Скорее всего так, чтобы особенно неразмахиваться. Как твои первокурсники со своей жеваной бумагой. Лошадьпочувствовала укол, должно быть, довольно сильный, потому что на проволокеостался след крови, взвилась на дыбы. Все остальное нам известно.

Федор мельком взглянул на Марину. Ему очень хотелось, чтобона оценила его «дедуктивные способности».

Кажется, она оценила.

— Самое главное, — продолжил он, любуясь собой, — попасть влошадь с такого расстояния ничего не стоит. Она большая, идет не быстро, можнодолго прицеливаться и вообще никуда не торопиться. Одно мне совершеннонепонятно.

— Что?..

— Почему такой дикий способ?

— Чтобы выдать убийство за несчастный случай.

— Выдать убийство за несчастный случай очень трудно,Маруська. Киллеры, которые на этом специализируются, самые дорогие. Практикапоказывает, что даже выбросить человека с балкона в принципе не просто, если онне без сознания, конечно. Все равно останутся следы борьбы, синяки и так далее.Машиной задавить — очень маленькая вероятность, что задавишь до смерти. Слошади сбросить — вообще ни в какие ворота.

— Принцесса Диана погибла, — упрямо сказала Марина. — Вмашине.

Федор покосился на нее:

— Она погибла в катастрофе. «МИ-6» и британский королевскийдом ни при чем, уж мне-то поверь!

— Откуда ты знаешь?!

— Все все знают. Только не говорит никто. И никогда нескажет. Версия о том, что ее и Доди погубила злая королева-мать, чтобы отчимомбудущего британского монарха не стал, боже сохрани, араб, гораздо красивее иромантичнее, чем ДТП в состоянии алкогольного опьянения и на скорости стодвадцать три километра в час, да еще в тоннеле. В злую королеву все верят стрех лет. А в пьяного водителя?

То, что говорил Федор Тучков, очевидно, было и правильно исправедливо, но Марина нипочем не согласилась просто так взять и принять еготочку зрения — ночь, скорость, два коктейля, выпитые в лобби-баре, молодецкаяудаль водителя и… финал.

Со злой королевой выходило как-то… лучше, по крайней мереможно было убедить себя, что все это не зря — осиротевшие мальчики, которым итак непросто живется, родители-миллионеры, от которых навсегда ушелединственный сын и наследник.

— Ну вот, — сказал Тучков Четвертый после паузы. — Что заидея — стрелять в лошадь проволокой, чтобы она сбросила всадника?

— Мы должны выяснить, кто должен был ехать с этой группой ине поехал, — быстро соображая, сказала Марина. — Потому что, когда началасьпаника, лошади заволновались и могли вообще всех сбросить. Хорошо, что большеникто не упал!

— Умница, — похвалил Тучков. — Узнаем.

Конюшня оказалась маленьким с виду, бревенчатым, темным отвремени срубом с широко распахнутыми воротами, из которых вываливалось наружусено. У самых ворот его было очень много, а к забору — трем тоненьким жердинкамна хлипких столбушках — становилось меньше. Оконца в срубе были маленькие инесуразно высокие, под самым потолком. За темной стенкой что-то возилось ивздыхало, а вокруг никого не было, только сырой васнецовский лес.

Марина оробела:

— Может, не пойдем?

Федор подлез под жердину и уверенно и неторопливо пошел краспахнутым воротам.

— Хозяева! — позвал он у самой створки. — Есть кто-нибудь?

Никто не ответил, только за стенкой перестало вздыхать и какбудто насторожилось.

Марина перемахнула забор и в два прыжка догнала Федора.

Он оглянулся на нее и кулаком несколько раз стукнул в доскиворот.

— Есть кто? Зайти-то можно?

Не дожидаясь ответа, он пошел по сену, которое глушило шаги,в мягкий и пахучий полумрак. Марина пошла следом.

Полумрак был разделен на две части. В середине коридор,застланный чисто выметенными досками, а по бокам деревянные калиточки.

И по-прежнему никого.

— Ну что? — громким шепотом позвала она от двери. — Федор!

— Стой там.

В стену что-то грохнуло и опять замерло.

— Федор!

— Тише. Не кричи.

Ветер пролетел в вышине, стряхнул с деревьев капли, которыеосыпались на крышу с громким стуком.

Внезапно прямо перед Марининым носом оказалась огромнаякоричневая морда с блестящим глазом, в котором плавал свет тусклой лампочки надкрыльцом. Высунулась на мгновение и пропала. Марина ахнула. Звякнули какие-тожелезки, послышался вздох и деревянный стук.

Из полумрака возник Федор Тучков.

— Ты что?

— Тут… лошадь.

— Ну, конечно, лошадь, — сказал он сердитым полушепотом. —На конюшне всегда лошади!

И пропал.

Марина еще немного постояла, чувствуя себя идиоткой, а потомдвинулась по чистому полу.