– А ты уверен, что не ошибся? А, устоз? Да и потом, если это такой секрет, откуда ты знаешь, что нужно для ковки? – осторожно поинтересовался сотник.

– Он знает секрет. Он один из тех, кто может сделать такой меч, – ответил за кузнеца Такеши.

– С чего ты взял? – спросил Топ-Гар, переводя растерянный взгляд с кузнеца на воина и обратно.

– Только устоз, знающий секрет драконьего клинка, может узнать его с первого взгляда, – ответил Разман, опустив голову. – Мне потому и пришлось уйти из Кортеса, что сатрап захотел получить такой меч. Не знаю, как он узнал, что мне известен секрет, но меня приволокли во дворец и приказали начинать работу. Не смейся, сотник. С арбалетом, направленным в спину, не особо повоюешь. Когда я назвал цену работы, сатрап рассмеялся. А когда услышал, сколько стоят все составляющие, заявил, что готов поднять налоги и выбить их из крестьян, но получить этот клинок, я понял, что настал черный день, и решился бежать.

Ко мне приставили двух стражников, но мне помог ваш капитан. Собрав все, что могло мне понадобиться на новом месте, он вывел три подводы из города, спрятав их в скалах. Ночью он оглушил стражников молотком и вывел меня за стену. Не знаю, как ему удалось сохранить все в тайне, но уже через день после разговора с сатрапом я гнал лошадей в сторону перевала.

Именно поэтому я решил переехать в замок. Сын Расула не может быть плохим человеком. Да и многих из вас я помню еще по Кортесу. Не морщи лоб, сотник. Не вспомнишь. Вам, как всегда, было не до простых мастеровых.

У вас на уме всегда была только служба. Хотя заносчивыми гвардейцы никогда не были. Свои дела, свой мир. Это да. Но не заносились. За это вас всегда и уважали.

В Кортесе всегда говорили, если обидели, проси помощи у первого встречного гвардейца. Не откажут. Ваша сотня всегда решала споры в городе по справедливости. Даже придворные отступались, если в дело вмешивался гвардеец.

Это не лесть, сотник. Это правда. Жаль только, что те золотые времена сгинули. Нет больше сотни. Одни наемники остались. Эх, не стал Расул руки об эту падаль пачкать. А жаль. Подними он вас, может, все по-другому бы сложилось, – с сожалением проговорил Разман.

– Что именно? – спросил сотник.

– Жизнь. Расула, ваша, Ал-Тора, моя, наконец. Да просто многих. Тех, кто сейчас живет там, в городе.

– Не знаю, – с сомнением покачал головой Топ-Гар.

– Решиться на такое можно только тогда, когда тебе и твоим близким грозит смерть. Это же измена.

– Измена?! – с неожиданной яростью переспросил Такеши.

– А когда вас гонят со службы, даже не интересуясь, как вы будете жить дальше и есть ли у вас крыша над головой, это что? А то, что вы теперь вне закона? А то, что сделал со мной и Юко наш император? Это не измена? По-моему, все те, кто находится у власти, не способны на добрые чувства, даже на человеческие отношения, – взорвался островитянин.

Эта отповедь была так неожиданна, что все, ехавшие около носилок, растерялись. Никто не ожидал от всегда сдержанного и каменно спокойного воина такого проявления чувств. Только Юко, не растерявшись, осторожно положила руку на плечо жениху, и его вспышка моментально сошла на нет.

Замолчав, Такеши обнял Юко за плечи и пошел дальше, низко опустив голову. Молчание длилось почти полколокола. Каждому из присутствующих было, что предъявить сатрапу. Первым не выдержал молчания Разман.

– Ты прав, дружище. Нас всех предали, – тихо проговорил кузнец, оглядываясь на лежащего без сознания юношу, – предали и даже не задумались, что будет с каждым из нас. Наши судьбы не интересуют сильных мира сего. Жаль только, что они не понимают, что их судьбы очень тесно переплетены с нашими.

– Как это? – не понял Такеши.

– Просто. Представь, что было бы с твоим императором, если бы ты просто не вышел на службу. И не только ты, но и все вы. Все его телохранители. Или что было бы с нашим сатрапом, откажись гвардейцы защищать его. Ну или если все кметы просто соберутся и уйдут со своих наделов.

– Куда? – растерянно спросил Топ-Гар.

– Да куда-нибудь. Как в свое время ушел я. В никуда. Просто ушел подальше от города, от сатрапа, от всех, кто хотел заставить меня работать на него просто так. Что тогда будет со всеми этими разряженными павлинами? Что они могут сделать сами? Своими руками? Да ничего. Они просто сдохнут с голоду, – ответил Разман, и помолчав, продолжил: – Они забыли, что быть владетелем, означает еще и заботиться о нуждах своих вассалов. Знать, что им нужно, чем они дышат, в чем нуждаются. Защищать их от грабителей, воров. Помогать продовольствием в недород. Они забыли это. Они забыли, что им не выжить без кметов, как и кметам очень сложно выжить без их защиты.

– Ты противоречишь сам себе, устоз. Владетели без кметов – ничто, с этим я согласен, но кметы без владетеля, я думаю, прекрасно разберутся, – ответил Топ-Гар.

– Разберутся, как поле засеять, как скотину пасти. Но как им защититься от бандитов? Как спасти свои дома от огня? Крестьяне ничего не смыслят в сражениях, да им это и не нужно. Каждый должен заниматься своим делом. Крестьянин пахать, кузнец ковать, а воин сражаться.

– Но ты-то, сражаешься. Да еще и как. – Усмехнулся сотник.

– Сражаюсь. Но только потому, что вынужден был это делать. Некому больше было защитить мой дом и семью, потому и взялся за оружие. Это одна из многих причин, по которой я решил переехать, – мрачно ответил Разман.

– Ты говорил, что твой старик был звероловом, а, глядя на тебя, можно подумать, что он был солдатом. Уж очень ловко ты орудуешь своим герданом. Да и от боя не уходишь. Что-то ты темнишь, устоз. – Улыбнулся сотник.

– О чем это ты? – растерянно спросил кузнец.

– Ты отличный мастер, это я готов признать когда и где угодно. Но я готов биться об заклад, что ты когда-то был еще и солдатом. Уж очень легко ты втянулся в походную жизнь. И с дисциплиной ты в ладах. Умеешь исполнять приказы и подчиняться старшему по званию без оговорок и споров. Это, не говоря уже о твоем владении оружием, – задумчиво проговорил Топ-Гар и внимательно посмотрел на кузнеца, словно пытался заглянуть в его мысли.

– Ты прав, сотник. Но не во всем. Походная жизнь – это навыки, полученные от отца. Чтобы поймать зверя, приходится долго бродить по степям и лесам. Умение подчиняться тоже оттуда. Не зная повадок зверя, легко можно стать не ловцом, а добычей или просто испортить всю охоту. Да и сама работа кузнеца приучает к порядку. Попробуй не соблюсти ритуал или небрежно отнестись к плавке, сразу всю работу испортишь. Весь свой труд псу под хвост отправишь. А это время и деньги. Протянешь со сроком, больше не получишь хорошего заказа. А герданом орудовать, это как молотом. Я потому его и выбрал. Раскрутил, и знай, не останавливай, а уж как правильно направить, это сами боги велели знать. На то и кузнец. Я ведь что угодно могу выковать. От меча до иголки. Думаешь, я просто так с собой все это железо волоку? Нет, сотник. Из этих обломков я могу и лемеха для плугов наковать, и подковы лошадям. Да так, что закалка останется. Это ведь оружейная сталь. Такому лемеху сносу не будет, а подковы можно годами не менять.