Ближе к Рождеству дела в магазине пошли на лад. Посыпались заказы. Многие обращались в мастерскую, чтобы отремонтировать украшения, и одно это покрывало текущие расходы. Торговля тоже оживилась. От Грегори часто приходили письма, сам он собирался вернуться в первых числах января. София прислала длинное письмо с подробным описанием свадьбы Марии: какое на ней было свадебное платье, какое впечатление произвела ее тиара, сделанная по эскизу Айрин. Через неделю от Софии пришло печальное известие о смерти ее дяди, дедушки Марии, который тихо скончался во сне, в своей постели. Наступило Рождество, и Айрин с облегчением вздохнула, узнав, что Лилиан покинула Монте-Карло. Над ее головой развеялось грозовое облако, хотя затишье могло оказаться временным.

Пик элегантного сезона в Монако приходился на январь. Гавань наполнилась множеством роскошных яхт. Списки гостей отелей пестрели именами Романовых, Вандербильдов, Асторов и других знаменитостей, снимавших иногда целые этажи в «Метрополе», «Гранд-Отеле» и соперничающем с ними «Отеле-де-Пари». Все виллы были заняты. «Эрмитаж», полный красивых женщин, больше напоминал гарем, чем гостиницу. Роскошно одетые ослепительные красотки встречались на каждом шагу, словно яркие экзотические цветы, распустившиеся в теплом климате. Целыми днями слышались выстрелы. Это отстреливали живых голубей, а потом несчастных птиц с подрезанными хвостами поставляли на бойню. Не обошлось и без стрельбы другого рода, когда ранним утром в саду одной из вилл состоялась первая дуэль сезона. К счастью, оба дуэлянта отделались легкими ссадинами. Но затем последовала череда новых дуэлей с участием французов, венгров и русских, славящихся своим бретерством. Был и трагический случай, когда один человек, проиграв за игорным столом все свое состояние, пустил себе пулю в лоб. Однако в целом случаи самоубийства были редкостью: руководство казино старалось предотвратить столь печальный исход, предоставляя незадачливому игроку кредит и отсрочки выплаты долга.

С притоком гостей уличное движение в Монте-Карло увеличилось вдвое, а позже и втрое. По узким улицам с шиком разъезжали блестящие кареты всех образцов и моделей, запряженные лошадьми с лоснящимися на солнце боками. Когда появлялась роскошная карета с возницей в шляпе с кокардой и с белыми поводьями в руках, все знали, что едет Романов. Бросались в глаза и несколько других экипажей, принадлежащих представителям российской знати: великим князьям и княгиням, известным своими экстравагантными выходками. У них были собственные вагоны класса «люкс», которые прицепляли к обычным поездам, где слуги спали прямо на полу у дверей купе своих хозяев. Например, экспресс Санкт-Петербург — Ницца двигался со скоростью черепахи, когда в нем путешествовал кузен царя, считавший, что большая скорость вредит сердцу. Он был единственным, при виде которого слуги должны были кланяться до земли, как это издавна велось на Руси. Другому русскому аристократу, помешанному на здоровье, ежедневно доставлялась корзина свежей клубники: в свежевыжатом клубничном соке он принимал ванны. Для одного князя каждую ночь меняли ландшафтный дизайн сада, чтобы на следующее утро он мог любоваться новым видом. Однажды он послал своей куртизанке в «Эрмитаж» блюдо устриц, и в одной из раковин она нашла жемчужину фантастической красоты. Если его очередная пассия затруднялась выбрать себе бриллиантовый браслет от Картье, Романов насыпал ей полный подол разных браслетов. Когда русские поджигали стофранковые купюры от свечи, чтобы прикурить сигару, уже никто не удивлялся. Представители других народностей открыто осуждали подобную извращенность, хотя Романовы были лишь малой частью того потока денежных мешков, которые наезжали сюда, чтобы испытать счастье за игровым столом казино.

Как-то раз Айрин получила необычный заказ. Одна знатная русская дама весьма преклонного возраста вызвала ее к себе в номер «Отеля-де-Пари», чтобы заказать украшение для своей крестницы, которая была страстной поклонницей современного дизайна ар-нуво. Давно ожидая подобного заказа, Айрин захватила с собой несколько наиболее оригинальных и смелых эскизов. Мадам Борискина — так звали даму — оказалась полноватой седовласой женщиной с добродушным лицом. Она приехала в Монте-Карло, чтобы подлечить артрит. Сидя на балконе в лучах южного солнца, она принимала воздушные и минеральные ванны, передвигалась с трудом, опираясь двумя руками на костыли. Несмотря на болезнь, почтенная дама обладала живым чувством юмора, любила послушать новые сплетни, одну за другой курила турецкие сигареты из перламутрового мундштука. Прежде чем приступить к делу, она предложила Айрин чай, открыв перед ней огромную коробку шоколадных конфет.

— Моя крестница была подружкой на свадьбе Марии Романовой, — пояснила она, — и прожужжала мне все уши про свадебную тиару, которая была на голове невесты. Она-то и рассказала мне о вас. Кажется, вы открыли магазин в Монте-Карло? Я решила обратиться к вам напрямую и заказать какую-нибудь милую безделушку к Наташиному дню рождения. Это будет в марте. Я хотела бы знать, сколько времени займет работа?

— Не слишком долго, — ответила Айрин, зная, что Артур и Жак взялись бы даже за самую срочную работу и трудились бы дни напролет. Как же ей повезло с ее замечательными мастерами.

— Мне хочется заказать что-нибудь нз ряда вон выходящее, — усмехнулась мадам Борискина. — Сами знаете, нынешняя молодежь хочет во всем отличаться от нас, стариков.

Дизайн, на котором остановилась заказчица, представлял собой асимметричное украшение из эмали и золота с одной жемчужиной в стиле барокко. С присущим ей юмором она немного поворчала о падении нравов, заметив, что в этом колье ее крестница будет выглядеть, как павлин в перьях, и неохотно отпустила Айрин. Как все пожилые люди, она очень нуждалась в благодарных слушателях, и ей было что рассказать.

— Приходите еще, — пригласила она.

Чтобы наверняка заманить девушку в гости, она сунула ей пригоршню жемчужин, попросив почистить их и заново нанизать на нитку.

Аккуратно уложив жемчуг в сумочку, Айрин спустилась по лестнице, став свидетельницей бесподобного зрелища.

Столпившиеся внизу гости оживленно шушукались, повторяя знакомое имя: Лa Белль Отеро. Айрин замедлила шаг, сгорая от любопытства. Стало быть, эта ослепительная женщина, только что впорхнувшая в «Отель-де-Пари», и была той самой Каролиной Отеро, к которой Габриэль испытывала жгучую ненависть.

Отеро было около тридцати пяти лет. Ее лицо ослепительной красоты и притягательности, с оливковым отливом, с густыми черными бровями и длинными ресницами выдавало кипучую испанскую кровь. Время от времени она блистала на подмостках «Фоли Бержер», исполняя танцы фламенко с такой страстью, что все мужчины, глядя на нее, получали эротическое наслаждение. У нее была точеная фигура: тонкая талия, пышные бедра, высокая полная грудь, увековеченная архитектором в куполах-близнецах отеля «Карлтон» в Каннах.

Как же перед ней суетился весь персонал отеля! При Отеро был ее постоянный любовник — барон Ольстредер. По-видимому, она устала после дороги, и повышенное внимание явно тяготило красавицу.

Она вдруг взорвалась, набросившись на администратора отеля: