В 1961 г. немецкий историк В. Веллер выдвинула интересную гипотезу о народном празднике, проводившемся в то время, когда в Гамельн пришел флейтист. По древней традиции в день летнего солнцестояния, 21 июня, в немецких городах и селах было принято устраивать танцы и игрища. Они могли продлиться до 26 июня, когда случилась трагедия: веселящиеся дети угодили в природный капкан — болото или горное ущелье, известное частыми оползнями. Детей мог сопровождать шпильман, чей пестрый костюм традиционен для бродячих музыкантов (они действительно так одевались). Двое или трое уцелевших ребят рассказали о происшествии, и в хронике была сделана соответствующая запись о пропавших детях, чьи тела так и не нашли.

В 15 км к востоку от Гамельна расположен поселок Коппенбрюгге. В Средние века на его месте стоял замок Коппенбург, путь к которому лежал мимо горы Кальвариенберг. Рядом с поселком находится местность, известная под названием Чертова Дыра — болотистая котловина с примыкающим к ней узким горным ущельем [479]. Вот он — "Коппен близ Кальварии", где исчезли дети!

При наличии таких данных ни к чему разыскивать этимологические параллели в дальних странах. Однако ряд нестыковок не позволяет согласиться с мнением Веллер. Поселение Коппенбрюгге известно с 1000 г. как Коббанбруг, но замок Коппенбург впервые упомянут в 1303 г., через двадцать лет после трагедии в Гамельне. Его построил тот самый Николас фон Шпигельберг. Семья Шпигельберг владела также замком Поппенбург, известным с 1049 г., но он в легенде отсутствует [480]. Непонятно, почему автор хроники делает акцент на флейтисте, ставшем невинной жертвой несчастного случая, и на его одежде — разве столь важно напоминать о форме шпильмана?

Гамельнский крысолов. Иллюстрация X. Данлэпа (1910). Флейтист из стихотворения Р. Браунинга заводит детей в горный туннель. На его плаще — геральдические знаки, намекающие на возможность эмиграции

А откуда взялась гора Кальвариенберг? Первое, что приходит в голову, — Кальвария (Calvarie — именно это слово присутствует на фасаде дома и в хрониках XIV–XV вв.), монументальная скульптурная композиция, изображающая казнь Христа на Голгофе.

Таких композиций особенно много в Бретани и в немецкоязычных католических областях (не в Нижней Саксонии). Однако распространились они лишь с XV в., и в 1284 г. никакой скульптурной Кальварии вблизи Гамельна быть не могло.

Недавно идея Веллер была подхвачена нашими следопытами, разыскивающими древнеславянские корни в германских землях. Как обычно, вспомнили об инициации, имевшей место в полуязыческом или даже славянском Гамельне: "Подростки пошли в период летнего солнцестояния не на ближайшую гору Кальвария разжигать костры, а в мрачное урочище близ Коплена". Руководил ими скоморох — человек, тесно связанный с сословием жрецов. Да и названия звучат по-славянски: Коппен — это Копи, а Гамельн — Гомель [481]. Заткнули за пояс Гамелинкова и прочих колонистов!

Я привел общепринятый вариант русского перевода фразы из хроники, а ведь он не совсем точный. Calvarie — это буквально "место казни", как и Голгофа. Фразу следует читать не "вывел… детей на Коппен близ Кальварии", а "отвел… детей к месту казни близ Коппена". Г. Хюсам, директор замка-музея Коппенбрюгге, исправил ошибку Веллер, пояснив, что название Коппен (Сорреп) происходит не от имени замка, а от древневерхненемецкого Кирре — "холм, бугор". Имеется в виду один из холмов, окружающих Гамельн. У холма расположена современная Чертова Дыра (Хюсам называет ее Кухней Дьявола), где и свершилась казнь [482].

Итак, дети были умерщвлены флейтистом в Чертовой Дыре. Но если не было оползня, куда подевались тела? Для ответа на этот вопрос надо знать, какое значение придавалось слову "Голгофа", или "Кальвария", в ХШ в. Ведь место насильственной смерти можно было охарактеризовать проще, не прибегая к библейской терминологии. "Голгофа" происходит от арамейского gulgalta — "череп". Нам известны следующие интерпретации этого названия: место казни Христа напоминало по форме голову; там находилось кладбище или был погребен Адам. Но в романском Средневековье (XI–XIII вв.) термин "Голгофа" являлся присказкой о Пасти ада в форме головы левиафана, дракона или льва, пожирающей грешников [483]. Такая трактовка совмещала два события — Распятие и Сошествие Христа в ад по пути, ветвящемуся меж челюстями преисподней, а местом стыковки служила Голгофа. "На исходе эпохи Крестовых походов, — говорит Хюсам, — Голгофу стали отождествлять со священным местом и называть горой паломничества. Такова позднейшая интерпретация, но изначальная, верная и для легенды, описывала образ именно Пасти ада" [484].

Вот чем являлся провал "близ Коппена", или Чертова Дыра. Вот куда "запер" флейтист тела и души детей. Такое понимание горы из легенды не противоречит древнегреческому осмыслению горных расщелин как входа в Аид или славянскому восприятию горы (холма, кургана) в качестве начала пути в царство мертвых или центра потустороннего мира. Слово "гора" в индоевропейских языках соотносится со значением "огонь, гореть" (!), а также со значением "смерть". Семантический комплекс "гора" ("холм"), "огонь" ("пламень") и "смерть" ("гибель, труп") Криничная связывает с кремацией и с атрибутикой поминального обряда [485]. Мы же лишний раз подивимся знаниям людей романской эпохи, весьма грамотно переосмысливших языческие представления.

Значит, пришелец и вправду был хозяином ада? Такой вывод напрашивается, но не будем спешить с ним. Мы уже знаем, что в древности хватало чудовищ, несущих смерть и завладевающих человеческими душами. Некоторыми исследователями преисподняя трактуется как богиня царства мертвых — Шеол, обладающая неумеренным аппетитом и огромнейшей пастью. Функционально она сопоставима с гигантской прародительницей рыб и опорой земли, чьим сухопутным эквивалентом является пантера, владычица гор, лесов и зверей [486].