Кивнув, Калеб вышел в коридор, а оттуда перебрался в свою комнату. Веки его слипались, и чудилось, что окружающий мир погружен в непривычную тишину, лишенную запаха и вкуса. В этом таилась опасность, и он подумал, что не стоило вводить седативные препараты. В конце концов, боль была для него частым и привычным спутником.

Он вытянулся на постели и закрыл глаза. Что сделано, то сделано, и сожалеть ни к чему; завтра острота восприятия вернется.

Завтра… завтра он увидит Дайану…

Как всегда, он спал без сновидений.

* * *

– Фейла? Вы сказали, Фейла? – произнес Аригато. – Кто она?

– Служанка, сьон. Возится сейчас внизу. Удобный случай – наши комнаты тоже стоит прибрать. Подмести, вытереть пыль… такие будут у нее воспоминания.

– Хорошо. Приведите ее, брат Хакко. Думаю, к вечерней трапезе мы закончим. Нельзя, чтобы ее отсутствие встревожило слуг.

Монах удалился. Аригато велел Десмонду подготовить бокс, и ксенобиолог перенес туда церебральный сканер, пристроив его над креслом киберхирурга. Разумеется, о полостных исследованиях не было речи, лишь пункции нескольких отделов мозга и наиболее важных органов. Прежде всего гипофиза, средоточия фактора Х, загадочного энзима… Крысы в корабельном виварии прожили уже шесть дней и умирать не собирались. Это впечатляло.

Десмонд включил экраны, передвинул их, добиваясь лучшего обзора, потом занялся проверкой киберхирурга. Аппарат, точная копия оставшегося на корабле, выпустил две пары гибких щупалец с тонкими иглами, нацелив острия в пустоту над креслом. Раздвинулась диафрагма блока проб, и Десмонд вставил в нее обойму с крохотными контейнерами. Их заполнят биологические субстраты, образцы крови, межклеточной жидкости и вытяжки из различных тканей.

– Все в порядке, сьон. – Ксенобиолог раздвинул дверцы бокса. – Где эта женщина? Я готов.

– Мы уже здесь, – отозвался брат Хакко, шагнув в лабораторию. Вслед за ним шла мрачноватая женщина с уродливым шрамом на щеке. Ее глаза неотступно смотрели в затылок адепта и казались затуманенными, словно она спала на ходу, губы были плотно сжаты. Не очень миловидная, но крепкая, отметил Аригато Оэ. Простолюдинка, судя по широкому лицу и выступающим скулам.

– Начнем? – спросил Десмонд.

– Через несколько минут. Включите запись, я должен ее расспросить. – Доктор Аригато осмотрел женщину и бросил: – Назови свое имя и раздевайся.

Она не шевельнулась.

– Делай, что тебе сказано, дочь моя, – произнес священник. – И отвечай на вопросы, которые тебе зададут.

– Фейла мое имя, – пробормотала женщина и сбросила одежду. – Быть-есть Фейла из дома горшечника Хауга.

– Сколько ты прожила?

– Видела солнце шестьдесят семь раз.

– Рожала? Когда?

– Девять солнц назад.

– Это подходит. – Доктор повернулся к брату Хакко. – Мне нужны две группы объектов: нерожавшие женщины и те, у кого были роды в последние десять-пятнадцать лет. Я хочу сравнить показатели… хмм… их метаболизма. Понимаете, беременность ведет к гормональной перестройке и другим изменениям, которые…

Священник дернул бровью.

– Не утруждайтесь, сьон, мне это известно. Мы, скромная монастырская братия, не такие невежды, как полагают в Архивах. Во всяком случае, некоторые из нас.

– Готов поверить, святой брат. Итак, здесь, в доме, пять женщин… четыре, если не считать Зарайю, слишком благородную для наших опытов… Исследуем их, и еще десятка три вы приведете из города. Это возможно?

– Не вижу препятствий, сьон доктор. Я же сказал вам: их будет столько, сколько захотите.

Сделав жест благодарности, Аригато Оэ снова оглядел Фейлу.

– У тебя шрам на лице. Откуда?

Она внезапно всхлипнула.

– Пещеры…

– Что – Пещеры?

– Туана… Туана, моя дочь…

По лицу Фейлы текли слезы.

– Что с ней случилось? Она умерла?

– Она в Пещерах… Я ее не видела… давно, так давно!.. Я пошла к Пещерам и стала ее звать… я приблизилась к решетке, и воин ударил меня… – Прикрыв лицо ладонями, она зарыдала. – Туана, свет моих глаз! Дитя моего чрева! Туана, Туана!

Доктор Аригато поморщился.

– Успокойте ее, брат Хакко. Резкие телодвижения не пойдут на пользу нашему эксперименту.

– Разумеется, сьон. – Священник коснулся затылка Фейлы. – Все хорошо, дочь моя, все хорошо… не плачь… – Его голос перешел в тихий журчащий шепот. – Забудь все плохое, что случилось с тобой… забудь Туану и воина, ранившего тебя… этого никогда не было… это лишь твои сны, плохие сны… я велел им больше тебя не тревожить… не плачь, не плачь…

Но слезы текли ручьем. Женщина продолжала рыдать.

По лицу монаха, обычно бесстрастному, скользнула недовольная гримаса.

– Проблемы? – спросил Аригато Оэ.

– Ее потрясение требует более сильных мер, – пробормотал брат Хакко, положил ладони на плечи Фейлы и резко развернул ее лицом к себе. – Я говорю, забудь и не плачь! – Теперь его голос звучал громко и повелительно. – Твоя душа спокойна, ты не помнишь горя! Ты слышишь меня, только меня! Слышишь и выполняешь мои приказы!

Лицо женщины окаменело. Ее руки упали, взгляд не мог оторваться от глаз священника.

– Вот так, – произнес монах. – Никаких проблем. Что теперь, сьон доктор?

– Пусть сядет в кресло и расслабится, – сказал Аригато, махнув рукой. – В кресло в том боксе.

Стискивая плечо Фейлы, брат Хакко направился с ней к киберхирургу. Женщина покорно села, будто не замечая мерцавших в воздухе экранов и манипуляторов с тонкими иглами. Мягкие зажимы охватили ее шею и конечности, кресло качнулось, раздвинулось, став узким ложем, раструб сканера навис над ее головой.

Аригато Оэ кивнул Десмонду.

– Приступайте. Начнем с вытяжек из мозга и яичников. Ну и, разумеется, пробы крови.

– Да, сьон.

Щупальца киберхирурга начали плавно опускаться. Две иглы коснулись кожи повыше висков, прокололи черепную кость и достигли мозга, игла третьего манипулятора вошла в сонную артерию на шее, четвертая вонзилась в пах. Лицо Фейлы не дрогнуло – иглы были тоньше волоса.

* * *

Дайане снился сон. Она опять была на Авалоне, в саду, среди жасминовых кустов, усыпанных белыми цветами. Она ощущала их тонкий нежный аромат и, сознавая, что находится во сне, подумала: жасмин!.. такой же, как в корабельной оранжерее!.. и скамья похожа!.. Кусты и скамейку она видела неясно, боковым зрением, сосредоточившись на малышах, игравших у ее ног. Мальчик и девочка лет пяти, загорелые, улыбчивые… В этот раз она могла рассмотреть их лучше, чем в предыдущих снах. Сероглазый мальчик с ежиком светлых волос строил башню из кубиков-магнитов и объяснял сестренке, что это замок, в котором будет жить принцесса. Маленькая куколка в пышном платье устроилась в ладошке девочки и, склоняя головку то к одному, то к другому плечу, следила за строительством. У девочки были глаза цвета янтаря, длинные ресницы и рот, похожий на цветок тюльпана; волосы – прядь светлая, прядь темная – падали на хрупкие плечи. Дайане казалось, что она смотрит на свое отражение.