Позади уже слышалось щёлканье взводимых курков. На полном ходу я врезалась в Жиня, он обхватил меня и развернулся, прикрывая своим телом, но я тут же выхватила у него револьвер и сразу почувствовала себя как дома. Оружие трижды дёрнулось у меня в руке, и больше стрелять нужды не было. Ни у кого.

На полу валялись три трупа. Мы с Жинем стояли в коридоре одни.

— Ты вся в крови! — Его руки лихорадочно ощупывали моё тело. Меня трясло от облегчения — и от близости Жиня. «Мы снова вместе!»

— Не знаю, чья это… — Я и правда не имела понятия. — Бежим скорее! Надо выводить людей…

— Уже выводят. — Он схватил меня за руку. — Шазад занимается воротами, а Имин вытащила твоего друга Тамида. А нам надо…

Мы завернули за угол к лестнице и встали как вкопанные. Путь загораживал Кадир, два абдала у него по бокам слепо таращились бронзовыми лицами, навеки искажёнными болью. Как у Нуршема, только без глаз, и вообще без плоти и крови внутри — и без единого человеческого чувства. Солдаты, не знающие сомнений. Точно такие, как мечтал султан. Демджи, которые никогда не предадут и не ослушаются приказа.

Я выстрелила инстинктивно. Пуля глубоко ушла в глиняное тело в том месте, где было бы сердце, но истукан даже не шевельнулся. Патронов в барабане больше не осталось.

— Ну что, сучка демджи? — прошипел Кадир, поднимая свой револьвер. — Теперь никакой мой брат-изменник тебя не спасёт.

— Ты уверен? — Жинь шагнул вперёд, загораживая меня и сжимая кулаки.

Однако султим не собирался драться честно. Его палец уже нажимал на спусковой крючок… но тут пол под ногами тряхнуло. Это взорвались ворота в саду. Рука Кадира дрогнула, пуля ушла в стену. Я дёрнула Жиня за руку, и мы кинулись назад за угол и вверх по винтовой лестнице, перепрыгивая через ступеньки. Кадир пыхтел следом, но мы успели выскочить в коридор — и только тут мне стало ясно, куда попали.

Я рванулась к двери в конце коридора, увлекая за собой Жиня. «Мастерская Тамида!» Откуда в первый день я разглядывала с балкона крыши Измана и думала, смогу ли допрыгнуть до дворцовой стены.

Не выпуская из рук револьвера, я торопливо задвинула за нами засов. Дверь тут же затрещала от удара плечом снаружи. Полка на стене дрогнула, и с неё упал, разбиваясь вдребезги, какой-то стеклянный пузырёк.

«Вот!» На полке среди бутылочек и бинтов лежал моток верёвки. Схватив его свободной рукой, я кинулась к балкону, Жинь не отставал.

«Так и есть, допрыгнуть можно, а оттуда без помех спуститься вниз на ту сторону!»

— Ну что, попробуем?

Я глубоко вдохнула, настраивая себя на прыжок. На самом деле до стены не дальше, чем с крыши Тамида до соседней в Пыль-Тропе, а там прыгать приходилось не раз. Только было это давно, да и падать, если что, отсюда выше.

— Нет, не смогу, — неожиданно признался Жинь, прерывисто дыша и зажимая бок.

— Плохо… — Я отвела его ладонь и увидела длинную кровоточащую рану. Пуля прошла по касательной и прорвала кожу. Между тем в дверь продолжали ломиться. Мы были в ловушке, теперь только вперёд, на дворцовую стену. — А по верёвке переберёшься? — спросила я, привязывая её к балконным перилам.

Его губы чуть приподнялись в знакомой улыбке.

— Я давно говорил в последний раз, что ты замечательная?

— Нет! — Я затянула ещё узел. — Ты опять пропал на месяцы и даже не попрощался.

— Так вот: ты… — Жинь развернул меня к себе и быстро чмокнул в уголок рта. Меня бросило в жар. — Ты замечательная! — Ещё раз — в другой уголок.

Я притянула его к себе и яростно впилась в губы, потом оттолкнула.

— Нет времени, потом!

— Это просто, чтобы тебя отвлечь… — Он сильно дёрнул за верёвку, и все мои труды пошли прахом. — А вот узлы твои не слишком замечательные… дай-ка я. — Его пальцы проворно замелькали. Затем он обвязал меня другим концом за талию. — Если уж рискуешь жизнью, надо делать это безопасно.

— Точно выдержит? — Я с сомнением взглянула на петлю вокруг перил.

— Положись на моряка, когда речь идёт об узлах… и на меня — когда о тебе.

Он помог мне забраться на перила, поддерживая одной рукой. Смотреть отсюда вниз было ещё страшнее. Пусть прыгать и недалеко, но, если не допрыгнешь… да и стена впереди неширокая, можно и сорваться. Да ещё без разбега… Ничего, справиться можно.

Дверь за спиной загрохотала, только чудом держась на петлях.

«Надо справиться!»

Я глубоко набрала в грудь воздуха и прыгнула, что было сил оттолкнувшись от балконной ограды.

Подо мной распахнулась пропасть. Так, наверное, чувствовали себя в первый миг Изз и Мазз, превращаясь в птиц и взмывая в воздух.

Босые ноги подломились, ударившись о твёрдый камень, и я едва успела обхватить руками зубец стены, чтобы не опрокинуться вперёд. Убедившись, что стою крепко, торопливо отвязала верёвку от пояса и, натянув, обвязала вокруг зубца. Остаток повис на внешней стороне — не до самой земли, но достаточно низко, чтобы спуститься.

«Слава Всевышнему, всё вроде бы нормально… только бы и дальше повезло!»

Жинь перемахнул через перила и повис на верёвке спиной вниз, уцепившись руками и ногами. Узел на моей стороне затянулся до предела.

«Только бы не соскользнул, не развязался!»

Узел выдержал, и Жинь медленно пополз ко мне, подтягиваясь руками и оставляя на верёвке следы крови. Мне оставалось лишь смотреть и молиться с сердцем, подступившим к самому горлу.

Он был уже на середине пути, когда дверь опрокинулась внутрь, и в мастерскую влетел пунцовый от бешенства Кадир.

Я выхватила из-за пояса пустой револьвер.

— Стоять! Тронешь верёвку, пожалеешь, что родился на свет!

— Не посмеешь! — Султим застыл на пороге балкона, грудь его тяжко вздымалась.

— Демджи никогда не лгут! — Я взвела курок.

Мы оба замерли, теперь двигался только Жинь. Он уже приближался к крепостной стене. Очень медленно, правда, но торопиться и не стоило, достаточно было опередить тупые мозги Кадира. Когда ещё тот догадается, почему я не стреляла на лестнице!

— Кадир! — Голос в дверях заставил меня крепче обхватить зубец стены, чтобы не свалиться.

Султан шагнул в комнату и приблизился к сыну. Правитель был один. «Куда подевались те двое абдалов?»

— Отец! — Кадир вытянул руку, показывая на меня пальцем. — Осторожнее, у неё револьвер!

Взгляд султана переместился с меня на Кадира, потом снова на меня. Соображал правитель Мираджа куда быстрее, чем его первенец.

«Жинь, поторопись!» — мысленно воскликнула я. До стены ему оставалось совсем немного.

Ладонь султана тяжело опустилась на плечо Кадира:

— Ты дурак, сын мой.