— Она и меня все время спрашивает об этом, — говорит Джулия.

— И что ты ей отвечаешь?

— Говорю, что скоро поедем.

Я смеюсь:

— То же самое и я ей сказал. Но ты действительно так думаешь?

Она медлит с ответом. Потом улыбается и говорит со всей искренностью:

— Ты последние недели был очень милый.

— Спасибо. Это чувство взаимно, — говорю я.

Она берет меня за руку:

— Но… прости меня, Эл. Я все еще боюсь ехать домой.

— Почему? Ведь наши отношения определенно налаживаются. В чем проблема?

— Послушай, нам представилась хорошая возможность изменить что-то в нашей жизни. И это прекрасно. Мне действительно было приятно и интересно с тобой все это время. Но если мы снова начнем жить вместе, знаешь, что произойдет? Первые два дня все будет прекрасно. А через неделю возобновятся те же споры. А еще через месяц, или шесть месяцев, или год… ну, сам понимаешь.

Я вздыхаю:

— Джулия, тебе было плохо жить со мной?

— Эл, не плохо, — говорит она. — Просто… ну, не знаю. Ты не обращал на меня никакого внимания.

— Но у меня была масса проблем на работе. Я на самом деле был по уши в дерьме. Чего же ты хотела?

— Больше того, что получала, — отвечает Джулия. — Знаешь, когда я была маленькой, отец всегда приходил домой в одно и то же время. Вечера он проводил дома. Вся семья всегда была в сборе. А с тобой никогда не знаешь, чего ждать.

— Не сравнивай меня со своим отцом. Он дантист. Залечив последний зуб, он может вешать замок и идти домой. А у меня работа совсем другая.

— Алекс, это просто ты не такой. Другие люди ходят на работу и с работы в определенные часы.

— Да, отчасти ты права, — соглашаюсь я. — Я не такой, как другие. Когда я чем-то занимаюсь, то занимаюсь по-настоящему. И может быть, это связано с тем, в какой семье я рос. Посмотри на мою семью — у нас не было такого, чтобы ужинать всем вместе. Всегда кто-то должен был дежурить в магазине. Это было твердое правило моего отца: бизнес всех нас кормит, значит, ему уделяется главное внимание. Мы все это понимали и все вместе трудились.

— И что это доказывает, кроме того, что мы росли в разных семьях? — спрашивает Джулия. — Я говорю тебе о том, что меня угнетало, причем до такой степени, что я уже начала сомневаться в своей любви к тебе.

— А что заставляет тебя думать, что ты любишь меня сейчас?

— Хочешь поспорить? — спрашивает она.

Я отвожу взгляд и уныло говорю:

— Нет, спорить я не хочу.

Она вздыхает:

— Вот видишь? Ничего не изменилось…

Мы оба долго молчим. Затем Джулия встает и идет вдоль берега реки. На секунду мне кажется, что она сейчас уйдет. Не уходит. Возвращается и садится рядом со мной.

— Когда мне было восемнадцать, — говорит она, — у меня все было распланировано — колледж, диплом учительницы, замужество, дом, дети. Все решения были приняты заранее. Я знала, какого рисунка фарфоровый сервиз хочу. Знала, как назову детей. Знала, как будет выглядеть мой дом и какого цвета будет ковер на полу. Все было определено. И мне было очень важно, чтобы все это у меня было. А теперь… все это у меня есть… но что-то не так. Теперь все это кажется мне второстепенным.

— Джулия, а почему твоя жизнь должна соответствовать этому… этому идеальному образу, придуманному тобой? — спрашиваю я. — Ты хотя бы знаешь, зачем тебе все то, что ты хочешь?

— Затем, что я так воспитана, — отвечает она. — А ты? Зачем тебе твоя карьера? Почему ты чувствуешь себя обязанным отдавать работе двадцать четыре часа в сутки?

Я молчу, молчит и она.

Потом она произносит:

— Прости меня. Я просто совершенно растеряна.

— Ничего, не извиняйся, — говорю я. — Ты задала хороший вопрос. Я и сам не знаю, почему меня не устроило бы быть бакалейщиком или служащим, работающим с девяти до пяти.

— Эл, давай забудем про мой вопрос, — предлагает она.

— Я думаю, что мы должны поступить как раз наоборот, — возражаю я. — Тебе следует задавать еще больше вопросов.

Джулия с сомнением смотрит на меня и спрашивает:

— Например?

— Например, что для нас наша семья? Я вижу цель брака не в том, чтобы жить в идеальном доме, где все делается по часам. А ты в этом видишь цель?

— Все, чего я прошу, это возможности хоть немного полагаться на своего мужа, — говорит Джулия. — А что вообще за разговор про цель? Брак, семья… Никакой цели нет.

— Тогда зачем люди женятся? — спрашиваю я.

— Женятся из чувства долга… по любви… да мало ли почему женятся, — сердится она. — Алекс, что за глупые вопросы ты задаешь?

— Глупые они или умные, я задаю их потому, что мы прожили вместе пятнадцать лет и до сих пор не имеем четкого представления о том, для чего поженились… чего мы ждем от нашего брака… в общем, все такое. — Я сбиваюсь. — Мы словно плывем по течению, делая то, что делают все. А потом оказывается, что у нас совершенно разные представления о том, какой мы хотели бы видеть нашу совместную жизнь.

— Мои родители живут в браке тридцать семь лет, — говорит Джулия, — и их никогда не волновали подобные вопросы. Никто никогда не спрашивает: «Какова цель брака?» Люди женятся просто потому, что любят друг друга.

— Что ж, это, конечно, все объясняет, — с иронией говорю я.

— Эл, пожалуйста, не задавай таких вопросов. На них нет ответов. А если мы будем вести подобные разговоры, то можем все погубить. Если ты изменил свое отношение к нашему браку…

— Джулия, я не изменил своего отношения к нашему браку. Но ведь ты не можешь понять, что у нас не так. Так, может, если ты подумаешь об этом вместо того, чтобы сравнивать нас с персонажами романов…

— Я не читаю романов, — говорит она.

— Тогда откуда у тебя такое представление о том, какой должна быть семейная жизнь?

Джулия молчит.

— А я всего лишь предлагаю на время отбросить все предубеждения насчет семейной жизни и непредвзято посмотреть на то, что мы имеем сейчас. А потом мы должны разобраться, чего хотим, и двигаться в этом направлении.

Но Джулия как будто не слышит. Она встает.

— Думаю, пора идти обратно.

На пути к дому Барнетов мы молчим, как два айсберга в океане, сведенные течением. Я смотрю в одну сторону, Джулия в другую. Когда мы заходим в дом, миссис Барнет приглашает меня остаться поужинать, но я говорю, что мне надо ехать. Я прощаюсь с детьми, машу рукой Джулии и выхожу.

Я уже сажусь в «бьюик» и вдруг вижу, что она бежит за мной.

— Мы увидимся в субботу? — спрашивает Джулия.