Знакомый Степану сизелицый наркоман, поздоровавшись, доверительно сообщил, где на задворках рынка «открылась» еще одна «точка».

У Григорьева, как оказалось, была назначена встреча в местной гостинице с профессиональной наркоторговкой по имени Искра. Вошли в холл. Висящие в вестибюле часы наглядно демонстрировали стремление России отдалиться от внешнего мира: показывали время не в Лондоне, Токио или Нью-Йорке, а в разных городах Федерации: Владивостоке, Хабаровске, Екатеринбурге, Москве, Калининграде...

Они опустились в кожаные кресла.

– Опаздывает, – глянув на часы, сказал Григорьев.

– А что за «кадра»?

– Искра? Из приличной семьи, папа – профессор. Бросила университет, подсела на иглу, в общем, не только торгует, но сама и колется. А те, кто употребляет, вовремя никогда не приходят, – умудренно пояснил Степан.

Искра появилась в вестибюле, и Иван похолодел: это была почти копия Янки, только внезапно постаревшая, сникшая, высохшая, будто растение, вырванное с корнем из земли. И промелькнула сумрачная мысль: «И хорошо, что не дожила до этого...» Когда Искра подошла ближе, по стеклянным глазам ее стало ясно: недавно укололась. Степан представил Родина как своего друга. Для пожатия Искра протянула не ладонь, а запястье.

– Я сейчас колюсь в кисть, – простенько пояснила она.

– И как у тебя получается, колоться и продавать одновременно? – под простака спросил Иван.

– Элементарно, Ватсон. Главное – самодисциплина. У меня есть постоянные клиенты, я не лезу на чужую территорию, плачу нужным людям, и они позволяют мне жить и торговать.

– Да, вертеться надо, – посочувствовал Иван.

– Работаем под колпаком не только милиции, но и мафии, – Искра вздохнула, почесала затылок. – А от мафии никуда не денешься. В прошлом году продавала только дрянной бурый героин из Турции, а сейчас, спасибо мафии, из Таджикистана поставщик в любых количествах – сколько могу продать, привозит классный порошок светло-бежевого цвета, 90 процентов чистоты. От него нормальный тащун... Ну, давай, здесь базарить не будем, иди в мою кандейку на рынке, – сказала она, оглянувшись. – Я догоню.

Иван и Григорьев пошли вперед.

– Видел бы ты ее клиентов, Ваня. Многие просто дети, по двенадцать-четырнадцать лет. Один из них, Вовчик, попробовал героин в двенадцать лет. Посмотрел бы на него: руки все в отметинах от иглы, ходит, сутулясь, как старик. А в смесь героина с водой они демерол добавляют, это предотвращает рвоту, когда героин попадает в кровоток.

Григорьев предложил показать ближайшее лежбище юных наркоманов на лестничной площадке соседнего дома. Но Иван отказался, навидался до тошноты: аммиачная вонь, моча и рвота.

– Все дело в сверхприбыли, – Григорьева потянуло на обобщения. – Килограмм героина в Афгане стоит пятьсот-шестьсот долларов, в Душанбе – уже тысячу-тысячу двести, в Киргизии – до шести тысяч, а в Москве оптовая цена составляет двадцать-тридцать тысяч долларов, розничная – около семидесяти тысяч. Получается, по меньшей мере, двадцатикратная прибыль. Где еще найдешь более выгодное дело, учитывая компактность товара?

* * *

Иван не ответил на риторический вопрос. В этот момент в его кармане проснулся мобильник. Это был Приходько. «Чего ему надо? – раздраженно подумал Иван. – Деньги ему передал, в последних акциях он не участвовал, освобождение под подписку о невыезде – организовал. Может, надо выступить в классах, где его придурки-сыновья учатся, с лекцией о борьбе с терроризмом...» Но повод для звонка был очень серьезным.

– Иван, – встревоженно сообщил Виктор. – Пропал Вздохов. Его мать мне звонила. Хочет заявление в милицию подать.

– А телефон не отвечает?

– Да, – подтвердил Приходько.

– Это плохо... Позвони матери, пусть немедленно подает заявление, ну, а мы сами будем его искать.

* * *

Иван остановился, потер лоб. На войне к таким «сюрпризам» надо быть готовым, и все равно, когда они обрушиваются, касаются близких людей, в первый момент не знаешь, как поступить, что делать, куда бежать. И только холодный трезвый расчет дисциплинирует, и логические решения из боевого опыта приходят сами собой.

– Что-то серьезное? – спросил Степан.

– Похоже, так, товарищ наш пропал, – мрачно ответил Родин.

– Может, загулял?

– Он не пьющий.

– Может, помощь нужна? – предложил Степан.

– Пусть пока милиция поищет.

– А это ведь, Иван, ответный откат. Разозлили зверя... – серьезно заметил Степан. – Вам бы всем на дно залечь, а лучше – подальше из Москвы уехать.

– Мирза, чтоб ты знал, мой кровный враг, – мрачно ответил Иван. – Или я его, или – он меня.

– Выйдешь на след Мирзы, мой совет, не устраивай пальбу. Погубишь зазря своих хлопцев. Если узнаешь адрес его берлоги, дай знать, операцию нашими силами проведем, красиво и четко, по законам ОРД.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Иван и распрощался.

Он прошел до остановки метрополитена, нырнул в его чрево, но по ступенькам бежать, как обычно, не стал, остановился. Навстречу плыл «пассажиропоток», калейдоскоп людей всех возрастов, национальностей, расовой принадлежности, конфессий и профессий: чиновники и гастарбайтеры, студенты и студентки, пенсионеры и пенсионерки, школьники и школьницы... «В России, – подумал Родин, – пять с половиной миллионов наркоманов. Огромный безумный город. Значит, каждый двадцать пятый житель – наркоман!» И в этом стремительном пассажиропотоке, в поездах, среди людей – тайные наркозависимые с вечной мыслью и заботой об очередной порции отравы. И Родину буквально каждый третий или четвертый стал казаться наркоманом: насупленный парень в бейсболке, натянутой на глаза, уже, поди, «ломает»; или вот девчонка в куртке-косухе, явно торопится в свой круг «торчков»; невеселая троица азиатов-гастарбайтеров – изнывают без анаши; худосочная женщина в очках с черным макияжем, ну, явная кокаинистка... «Так и свихнуться можно, – оценил Родин свои ощущения. – У самого уже – наркомано-мания».

Иван вышел на поверхность в своем районе. Ощущение тревоги усилилось. Он должен был принять решение: для ведения переговоров искать выходы на похитителей или нанести адекватный удар. Но максимум, что могла сделать группа – она сделала. Мирза остался недосягаемым и непобежденным, и сила его и могущество возрастали каждую минуту, с каждой проданной дозой героина.

Родин проиграл.

...Иван не узнал голос Корытова в телефонной трубке – чужой, мертвый и без искры эмоций.

– Петя, ты, что ли? Что случилось?

А случилось у Корытова беда, хуже бывает только смерть. Сгорел его дом, постройки во дворе, погибли животные.

– Это вчера вечером было. Человека четыре бандюков было, сначала несколько гранат кинули во двор, потом стали пулять зажигательными. Я семью еле успел в погреб спрятать. Потом бутылки с бензином пошли. До последней свиньи отстреливался. Вот так вот... Фермер на пепелище. Жену и детей отвез к родственникам в соседнюю деревню. Такие дела...