Я похлопала его по руке.

— Где можно укрыться от призрака? — покачав головой, я указала на его стул. — Садись. Я ещё даже не пыталась читать вампиров. Всё, что мы узнали, это то, что «он» послал за мной призраков. Мы даже не знаем, кто такой «он».

Уставившись на мою шею, Мэтью наклонился.

— Мы не можем защитить тебя от этого. У твоего кровососа самолёт в аэропорту. Ты уверена, что мы не сможем убедить тебя улететь домой, учитывая, что никто из твоих защитников даже не может их видеть, не говоря уже о том, чтобы сражаться с ними?

— Всё в порядке. Я могу.

Надёжно спрятавшись за тёмными очками, я снова закрыла глаза и мысленно потянулась. Под моими ногами образовался сгусток холодных вспышек. К счастью, никаких туманных фигур поблизости не было. Сделав долгий, медленный вдох, я нырнула вниз.

Потребовалось несколько попыток, прежде чем я нашла Лафитта. И как следствие, моя голова уже раскалывалась до того, как я протолкнулась сквозь толстую студенистую оболочку его разума. В отличие от Сен-Жермена, разум Лафитта был похож на разум других вампиров, с тусклыми пульсирующими воспоминаниями, светящимися в темноте.

Я шагнула в ближайшее, которое, казалось, пульсировало быстрее остальных. Передо мной стояла разъярённая блондинка. Я не могла понять, в чём дело, но её запах был мне знаком. И тут меня осенило. Летиция.

— Он убил Этьена, хозяин! — выплюнула она, расхаживая перед ним, ярость делала её движения скованными.

— Этьен? Мой Этьен? — голос Лафитта был тихим, недоверчивым.

— Дал ему настоящую смерть из-за какой-то ублюдочной суки, — продолжила она.

— Аrrêtez22.

Лафитт поднялся со стула и подошёл к женщине. Впившись пальцами в её руки, он приподнял её на пятнадцать сантиметров над полом.

— Объясни мне, почему Клайв причинил боль моему брату. Почему он взял подарок, который я одолжил ему, и плюнул мне в лицо? — Лафитт выкрикнул последние слова.

Как ни странно, Лафитт, ставший неуравновешенным, казалось, успокоил её.

— Он оскорбил Этьена, заставил его охранять какого-то покрытого шрамами волчонка-подростка.

Лафитт опустил её обратно на пол и отошёл.

— И что?

— Это была пощёчина, возложить обязанности охранника на такого мужчину, как Этьен. Тем не менее, он делал это до тех пор, пока мог это переварить, — сжав руки в кулаки, она продолжила: — Клайв приказал нам всем защищать её. Никому не позволялось причинять боль маленькому…

— Pourquoi? 23— вмешался Лафитт.

— Кто знает? — скривившись от отвращения, она добавила: — Он навещает её. Заходит, чтобы убедиться, что с ней всё в порядке. Помогает построить ей книжный магазин.

Лафитт наклонился вперёд, его глаза заблестели.

— Он заботится об этом маленьком волчонке?

— Наверное. Он заставил Этьена охранять её. И один раз. Однажды он ушёл пораньше, чтобы повидаться со мной, и на сучку напал келпи, — она покачала головой. — Она выжила. Она всё равно вся в шрамах; ну и что, если она получила ещё несколько? Она оборотень! Почему она не может защитить себя?

— Что случилось?

— Она закричала. Клайв прибежал…

— Клайв послушал её? — Лафитт говорил медленно, намёк на интерес Клайва ко мне изменил выражение его лица. — Продолжай.

— Ворвался Клайв. Спас её. Убил келпи. Но вместо того, чтобы ставить благополучие вампиров выше бездомной собаки, он вызвал Этьена и стал пытать, чтобы выяснить, оставил ли он её с намерением, чтобы она подверглась нападению. Как будто он хоть раз подумал бы об этой глупой девчонке.

— Он причинил боль моему брату? Не быстрая, чистая смерть. Пытка.

Схватив чёрную вазу с каминной полки, он запустил ею через всю комнату. Она врезалась в закрытую дверь и разлетелась осколками.

— Ты вернёшься, — сказал он.

— Хозяин, нет, — ярость исчезла с лица Летиции. — Пожалуйста.

— Да. Ты вернёшься. Ты будешь подрывать его авторитет. Тонко. Медленно. Ты снова завоюешь его доверие, а затем небольшие слова здесь, выражения там. Ты посеешь семена сомнения. Ты заставишь его собственный ноктюрн усомниться в его способности руководить. Тихо. На протяжении многих лет.

— Лет? Но я ненавижу…

— Мы все ненавидим. Именно то, как мы используем эту ненависть, разделяет нас. Уйдёшь ли ты и позволишь Клайву вести своих людей, Этьен забыл, что волк пользуется защитой ноктюрна? Это так ты показываешь свою любовь к mon frère24? Твоя преданность?

— Нет, — выдохнула она.

— Нет. Ты вернёшься. Будешь образцовым членом ноктюрна, подчинившись своему Хозяину, и тогда ты начнёшь тянуть за нити, которые разрушат его, — он придвинулся ближе, положил палец ей под подбородок и приподнял её голову. — Мы уничтожим его. Подумай, насколько приятнее будет, когда те, кто ему дорог, начнут вставать против него, не так ли? Когда мы дадим ему его предсмертный финал, он не будет оплакан, будет навсегда забыт. Вот как мы будем использовать нашу ненависть.

Повернувшись к ней спиной, он пересёк комнату и сел, откинувшись на спинку стула с задумчивым выражением лица.

— Иди, — сказал он рассеянно. — У меня тоже есть планы, которые нужно привести в действие.

Воспоминание потемнело, а рядом загорелось другое. Я вошла в него и снова оказалась в гостиной Сен-Жермена. Он стоял у камина, а Лафитт сидел в кресле. Это было не то же самое воспоминание, которое я посетила ранее в голове Сен-Жермена. Картины на стенах были другими, цветовая гамма более строгой. Это было более старое воспоминание, и я рассматривала его с точки зрения Лафитта.

— У него есть волк, за которым он ухаживает? Подросток, подвергшийся насилию? — губы Сен-Жермена изогнулись в злобной улыбке. — Как же я это люблю. Если он всё провернёт правильно, она сделает для него всё, что угодно, — пронзительный смешок вырвался у него, прежде чем он сел у огня. — И я действительно имею в виду что угодно.

— Он убил моего брата!

— Да, да. — Сен-Жермен отмахнулся от этой озабоченности. — Он был не очень многообещающим, не так ли? Хотя вот это. Это восхитительно. У Клайва есть слабость, и такая прозаичная. О, это восхитительные новости, которые ты мне принёс.

— Этьен? — голос Лафитта приобрёл льстивый оттенок.

— Ты получишь свою месть. Я помогу с этим. В свою очередь, я хочу стать свидетелем того, как великий Клайв будет повержен, и я хочу этого волка.

Сен-Жермен уставился в огонь, глаза его горели злым умыслом.

— Le loup?25

— Да, — Сен-Жермен вздрогнул. — О, да. Измученная девочка, которую научили съёживаться, но которая всё ещё достаточно молода, чтобы отвечать на поглаживания. Та, кого я могу научить жаждать кнута. Достаточно сильная, чтобы выжить и служить мне во всём.

Глаза вампира стали чёрными, язык скользнул между