Это не совсем так. Закавказская Федерация, объединившая Грузию, Азербайджан и Армению, существовала с 1922-го по 1936 год. Партийное руководство республик непрерывно конфликтовало между собой, и не Берия был в этих интригах главным, хотя именно он вышел из этой склоки победителем.

Его предшественник на посту первого секретаря Закавказского крайкома Мамия Орахелашвили 1 августа 1932 года писал Серго Орджоникидзе, в руках которого сходились все нити управления Кавказом:

«У нас отношения все хуже и нетерпимее. Тов. Берия не бывает у меня, между нами нет даже общения по телефону. Это не значит, конечно, что он не занимается заккрайкомовскими делами, иногда — наоборот, держит себя как некий комиссар Лиги Наций в подмандатной стране…

Я писал т. Сталину с месяц тому назад, просил освободить меня, так как я не смогу обеспечить выполнение минимального долга перед ЦК. Он не реагировал никак на письмо, не вызвал… Все равно, Серго, вы меня снимете потом — что не добился обеспечения твердого режима в работе, не лучше ли теперь освободить меня?»

9 октября 1932 года политбюро удовлетворило «просьбу т. Орахелашвили об освобождении его от обязанностей первого секретаря Закавказского крайкома». Через неделю этот пост занял Лаврентий Павлович.

Но путь Берии наверх не был простым и легким. Партийная элита жила в мире интриг, где все друг друга ненавидели и объединялись против удачливого соратника.

18 декабря 1932 года встревоженный Берия писал Орджоникидзе из Сухуми:

«Дорогой Серго!

Только что приехавший из Москвы Багиров передал мне в присутствии товарищей Ваш разговор с ним обо мне.

Сообщенные товарищем Багировым вещи были настолько чудовищны, что мне трудно было ему поверить.

Дорогой Серго, как могли Вы хоть на минуту допустить мысль о том, что я когда-либо, где-либо или кому-либо, в том числе и Нестору Лакобе, мог говорить столь нелепые, фантастические и даже контрреволюционно вещи вроде: „Серго в двадцать четвертом году в Грузии перестрелял бы всех грузин, если бы не я…“

Я знаю, что болтунов из числа тех, кто уехал из Закавказья, много, запретить болтать глупости невозможно, знаю, что обо мне и о нашей нынешней работе в Закавказье ходит много кривотолков, но я никак не могут понять, чем руководствовался т. Лакоба, какие цели он преследовал, когда сообщал Вам заведомо ложные вещи…

Дорогой Серго, Вы меня знаете больше десяти лет. Знаете все мои недостатки, знаете, на что я способен.

Я ни разу не подводил ни ЦК, ни Вас и убежден — не подведу и в будущем.

Я отдаю все свое время работе, желая оправдать доверие ко мне партии и Центрального Комитета, я уже четыре года не пользовался отпуском, не находя возможным оторваться от дел. Сейчас нахожусь в Абхазии, нажимая на заготовки табаков…

Я прошу только одного: не верить никому. Не верьте и мне без проверки того, что я говорю и делаю. Проверьте и Вы сами убедитесь, насколько лживы и гнусны те инсинуации, которыми меня пытаются очернить в Ваших глазах…»

Своей карьерой Лаврентий Павлович обязан прежде всего Серго Орджоникидзе, который ему покровительствовал. Но уж и Берия не упускал случая доставить удовольствие московскому начальнику.

11 августа 1936 года Берия из Тифлиса писал Орджоникидзе:

«Дорогой Серго!

Получил Ваше письмо о сборнике, посвященном Вашему 50-летию. Решение об издании такого сборника в связи с Вашим юбилеем есть твердое решение бюро Заккрайкома ВКП(б) и руководящего коллектива республик, поэтому убедительно просим Вас не возражать…

Ваши доклады и статьи также обязательно необходимо в сборник включить. Многое в них сохраняет свою полную силу и для сегодняшнего дня. Это необходимо также для воспитания масс молодежи. Просим дать Вашу санкцию на опубликование намеченных докладов и статей в сборнике к юбилею…»

Нелепо было бы недооценивать природные дарования Лаврентия Берии.

БЛЮДА С ПЕРЦЕМ

Нами Микоян, невестка члена политбюро Анастаса Ивановича Микояна, племянница первого секретаря ЦК компартии Армении Григория Артемьевича Арутинова и дочь заместителя председателя Совнаркома Грузии Артема Григорьевича Геуркова, вспоминает молодого Берию:

«Берия, по-видимому, привлекал всех тогда своей внутренней силой, каким-то неясным магнетизмом, обаянием личности. Он был некрасив, носил пенсне — тогда это было редкостью. Его взгляд был пронзительным, ястребиным. Бросалось в глаза его лидерство, смелость и уверенность в себе, сильный мингрельский акиент. Даже я, пяти-шестилетняя девочка, тогда с восторгом смотрела, как он заплывал дальше всех в бурное море, как лучше всех играл в волейбол.

Берия увлекался фотографированием, и на его даче в Гаграх, где мы часто бывали в гостях, он фотографировал и меня. Эти снимки у меня сохранились. Он много со мной разговаривал, часто как бы всерьез обсуждал серьезные философские вопросы и книги…

Берия в домашнем кругу был спокойным и строгим, к нам, детям, всегда приветливый.

Родившийся в бедной семье в глухой мингрельской деревне, рано потерявший отца, Берия рос на руках матери, которая зарабатывала шитьем. В школе он учился очень хорошо. Потом на деньги села, как лучший ученик, гордость односельчан, поехал учиться в Сухуми. По-видимому, им всегда двигало тщеславное желание выдвинуться, стать первым любой ценой. Но откуда у него было чувство красоты и хороший вкус, проявившийся в стиле жизни, в сдержанной элегантности комфорта?..

У Берии была большая двухэтажная дача. Комнаты были красиво обставлены, к столу все подавалось обслугой. Это был другой мир. Как правило, по воскресеньям Берия собирал коллег-соседей играть в волейбол…

К обеду Берия как всегда ждал гостей. Стол был накрыт. Еда готовилась в основном его родная, мингрельская: гоми — горячая каша из кукурузной муки с ломтями молодого сыра — стояла у каждого прибора, на первое был суп — лобио, помню иногда борщ. Все это сам Берия сильно перчил и заставлял гостей есть маленький зеленый огненный перчик, особенно тех, кто не привык к острому. Видя испуганное, красное лицо „отпробовавшего“, он удовлетворенно смеялся…»

Всесоюзная слава Берии началась с доклада, прочитанного им в Тбилиси и изданного потом отдельной книгой — «К вопросу об истории большевистских организаций Закавказья», где до мифологических масштабов была раздута выдающаяся роль Сталина в революционном движении.

Сталину это явно было приятно, но умело составленный доклад был не единственным достижением Берии. Он проявил себя толковым и надежным администратором, способным выполнить задание любой ценой. А Сталин ценил именно это точное выполнение его приказов.

Люди, которые не справлялись с делом по неумению или потому, что считали немыслимым платить слишком высокую цену — иногда в человеческих жизнях, у него долго не работали.

Берия показал себя и преданным человеком — летом 1933 года, когда на отдыхавшего в Абхазии Сталина вроде бы было совершено покушение, Берия громко крикнул: «Защитим вождя!» — и прикрыл собой Сталина. А кто в него стрелял, так и осталось неизвестным, потому что человека, который лежал на берегу с ручным пулеметом, охранники растерзали. Берия был большой мастер всякого рода интриг.