Даже герцог де Ришелье, этот знаток женщин, увидев Жанну, был восхищен ею. Может быть, именно тот факт, что Жанна привлекла к себе внимание столь крупного вельможи, и подсказал Жану Батисту дю Барри его грандиозную идею.

Он давно уже мечтал получить какой-нибудь дипломатический пост при дворе, но все его просьбы, с которыми он обращался к герцогу де Шуазелю, ни к чему не привели, и Жан Батист до сих пор чувствовал горечь обиды от выказанного ему пренебрежения во время этого досадного недоразумения с Прекрасной Доротеей, когда он просил назначения в Кельн, а ему резко, без всяких там церемоний, отказали в этом.

Он долго искал любой возможности быть принятым при дворе и вот теперь, надеялся Жан Батист, такая возможность открылась перед ним благодаря Жанне.

Она проявляла полную готовность следовать его планам, и Жан Батист не сомневался, что при первом же удобном случае Жанна постарается сделать для него все возможное. Она была очень ласкова с его сыном Адольфом, который временами жил у них. Жанна вообще любила детей, и дети чувствовали это и тянулись к ней. Десятилетний Адольф держал себя с Жанной как со старшей сестрой, и ей это очень нравилось. Жан Батист знал, что если когда-нибудь ей представится такая возможность, она не откажется и не забудет помочь и Адольфу.

А почему бы ей и не облагодетельствовать их всех? Она считала себя членом семьи Жана Батиста и многим была известна как мадам дю Барри.

— Благо одного есть благо для всех, — говаривал Жан Батист.

Вот почему он был так взволнован, когда Ле Бель согласился встретиться с ним.

Вернувшись к себе, Жан Батист не застал Жанны и почувствовал беспокойство (он всегда волновался, если она уходила куда-то одна). А когда она пришла, он сурово потребовал от нее отчета.

— Была у мадам Гурдан, выпила с ней стаканчик вина, — с всегдашней своей откровенностью сказала ему Жанна.

— Стаканчик вина с этой старой греховодницей! Да ты с ума сошла! В такое время... В такое время. Так можно загубить все дело. Чего она хотела от тебя?

— Она готова взять меня к себе в дом, если я распрощаюсь с вашим, только и всего.

— Экая наглость, а? Она что, считает тебя дурой?

— Я уже уходила от вас, — напомнила ему Жанна.

Жан Батист подошел к ней, обнял и крепко прижал к себе.

— Не будем об этом, — сказал он.

— Не будем, — охотно согласилась Жанна. — Я отказалась перейти и ней.

— И правильно сделала. Сейчас, когда фортуна готова улыбнуться тебе, как еще никогда не улыбалась!

— И кто эта фортуна... на сей раз? — спросила Жанна.

— Если я назову его имя, ты засмеешься мне в лицо и станешь презирать, считая старым хвастливым глупцом. С нами будет ужинать Ле Бель. Постарайся очаровать его. Я хочу, чтобы ты просто ослепила Ле Беля. Жанна, поверь, это будет самый важный вечер в твоей жизни.

Она уже привыкла к полету его фантазии, но любила его и готова была доставить ему удовольствие и сделать все, о чем он просит. Да, обещала Жанна ему, она постарается быть с Ле Белем очаровательной, такой очаровательной, какой только сумеет быть.

* * *

— Ле Бель, — сказал Луи, — вы невнимательны. В чем дело?

— Тысячу извинений, сир. — Ле Бель помог королю попасть в рукава сюртука. — Я думаю об... об одной женщине.

— В вашем-то возрасте, Ле Бель, — улыбнулся Луи.

— Ах, сир, это такая женщина! Я никогда не видел подобной красоты!

Король зевнул.

— Помнится, вы говорили то же самое о той, которую привели ко мне в прошлый раз.

— Нет, сир, эта женщина совсем не такая. Скажу вам прямо, сир, ни я, ни Ваше Величество такой красоты еще не видели.

— Боюсь, я слишком устал от всех этих удовольствий, — сказал король. — Мои лекари советуют мне быть более умеренным.

— И все же... Мне так хотелось бы показать ее Вашему Величеству.

— Надоели мне эти ваши гризетки.

— Она не гризетка, сир. Она невестка графа дю Барри, жена его брата. Милее женщины, чем она, я не встречал. А ее муж, я слышал, вполне благодушный человек. Он никогда ничем не донимает свою жену, ничем не докучает ей и очень доволен тем, что все так восхищаются ею.

— Что-то давно я не слышал, Ле Бель, чтобы вы кого-нибудь так восхваляли.

— Сир, вы все поймете, когда сами увидите ее.

— Не думаю, чтобы мне захотелось ее увидеть. — Я понимаю, сир, молодые женщины, которых приводят к вам, неинтересны Вашему Величеству, а вы слишком добры и учтивы, чтобы отправлять их обратно, когда они разочаровывают вас. Но эту женщину я хотел бы, чтобы вы увидели. Достаточно лишь раз взглянуть на нее. Я пригласил ее в свои апартаменты, она придет завтра вечером. Если Вашему Величеству будет угодно, вы спрячетесь в удобном месте и сами сможете увидеть эту женщину, и если то, что вы увидите, вам не понравится, она уйдет и никогда не узнает, что вы ее видели.

— Вы приглашаете меня сыграть в какую-то новую игру, — сказал король.

— Сир, вам это не нравится?

— Если и нравится, то не очень. Но, полагаю, ваш вкус не тот, что был раньше. Не думаю, чтобы эта женщина чем-то отличалась от сотен других женщин. Ну что же, проверим.

— Завтра вечером, сир. Готов биться об заклад, вы измените свое мнение.

— Эта женщина не должна будет знать, что за ней наблюдают. Иначе она постарается казаться лучше, чем есть на самом деле. Хочу увидеть ее настоящей, а не поддельной.

Ле Бель поклонился королю. Все будет так, как желает Ваше Величество, означал этот поклон.

* * *

И вот Жанна в сопровождении Жана Батиста появилась в апартаментах Ле Беля в тот судьбоносный для нее вечер. За столом царило веселье, и Жанна, впервые попавшая в Версальский дворец, радовалась этому, как дитя.

Ее наряд далеко превосходил все, что она носила до сих пор. Но Жанна быстро забыла обо всех наставлениях Жана Батиста как ей себя вести, а поскольку гости не давали ее бокалу опустеть, она, как говорится, разошлась вовсю.

В подпитии она могла отбросить манеры почтенной дамы с такой же легкостью, с какой сбросила бы с себя плащ, накинутый ей на плечи Жаном Батистом, и стать такой, какой она в сущности и была: беспечной, веселой и жизнерадостной, любвеобильной парижанкой. Напрасно старались строгие монахини из монастыря Сент-Ор переделать ее. И Жан Батист здесь тоже не преуспел.

Луи сидел в кресле, скрытый от собравшихся у Ле Беля гостей занавесом, сквозь который он видел всех, сам оставаясь при этом невидимым. Кресло это располагалось так, что Луи мог бы, если бы захотел, спокойно открыть дверь и удалиться.

Он сразу же оценил красоту Жанны и решил, что этого достаточно, чтобы она провела с ним ночь. Но когда он увидел,