При этом идея народного восстания была им абсолютно чужда — они были уверены, что народ вовлекать в эту историю крайне опасно. Восставшим народом управлять невозможно, а вот войска, как им казалось, останутся под их контролем (у большинства участников, как известно, был опыт командования). Главным здесь было то, что они не желали кровопролития, междоусобиц, поэтому и полагали, что военный переворот поможет этого избежать.

Выводя полки на площадь, они вовсе не собирались им объяснять, для чего это делается: вести пропаганду среди своих солдат декабристы считали делом ненужным, рассчитывая только на личную преданность солдат и на то, что солдаты просто будут выполнять приказы.

Известно, что восстание прошло неудачно. План у восставших был, но все пошло не так с самого начала. Им удалось вывести войска на Сенатскую площадь, но планировалось, что на Сенатскую они придут в день заседания Государственного совета и Сената, которые должны были присягать новому государю, и потребуют введения конституции. Однако, выйдя с войсками на площадь, декабристы узнали, что заседание уже закончилось, сановники разошлись, все решения приняты и требования предъявлять попросту некому.

Обескураженных декабристов окружили правительственные войска и открыли огонь по выстроившимся шеренгам. А восставшие просто стояли на площади, даже не пытаясь перейти к каким-либо действиям. Несколько выстрелов картечью со стороны правительственных войск рассеяли и обратили собравшихся в бегство.

Почему же восстание провалилось? Для удачи такого плана нужна безусловная готовность в нужный момент пролить кровь, а декабристы как раз кровопролития-то и не хотели. Трудно представить себе удачный мятеж, лидеры которого прилагают все усилия, чтобы никого не убить. А кровь-то все равно пролилась, правда, жертв было сравнительно немного: стороны стреляли с заметной неохотой, по возможности целясь поверх голов. Правительственным войскам нужно было просто рассеять мятежников, а не убивать своих же побратимов. Подсчеты историков показывают, что во время событий на Сенатской с обеих сторон, тем не менее, погибло около 80 человек. Разговоры о том, что жертв было примерно полторы тысячи, о кучах трупов, которые полиция ночью скидывала в Неву, — не более чем мифы куда более позднего времени.

Для расследования дела был создан специальный орган — «высочайше учрежденный Тайный комитет для изыскания соучастников злоумышленного общества, открывшегося 14 декабря 1825 года». Комитет, в который Николай I назначил в основном генералов. Для вынесения приговора учредили Верховный уголовный суд, в который назначили сенаторов, членов Государственного совета и Синода.

Императору, заметим к его чести, хотелось осудить мятежников справедливо и по закону. Но, как выяснилось, подходящих законов попросту не было: в России никогда ничего подобного не происходило, и никто даже не предполагал, что подобное возможно! И вот, закона не было, а подсудимых-то много, и вина их заметно различалась. Поэтому Николай I поручает Михаилу Сперанскому — сановнику, известному своим либерализмом (заметим, кстати!), — разработать определенную систему, которая разрешила бы сложившуюся ситуацию.

Сперанский разбивает обвинение на 11 разрядов по степени вины, в каждом из которых составу преступления соответствует определенное наказание. Всех обвиняемых расписали по этим разрядам, и по каждому обвиняемому судьи, выслушав записку о силе его вины (нечто вроде обвинительного заключения), голосовали, соответствует ли подсудимый этому разряду и какую меру наказания ему назначить. Вне разрядов шли пятеро приговоренных к смертной казни. Впрочем, приговоры формулировались так, чтобы государь мог проявить милосердие и смягчить наказание.

Сами декабристы на суде не присутствовали и не могли оправдаться — им просто огласили готовый приговор. За это они потом упрекали власть: в более цивилизованной стране, мол, у них были бы адвокаты и возможность защищаться.

Осужденных на каторжные работы начали отправлять в Сибирь постепенно, небольшими партиями — везли на лошадях, с фельдъегерями. Первой партии, из восьми человек (из известных исторических личностей туда входили Волконский, Трубецкой, Оболенский), особенно не повезло: их отправили на настоящие рудники, на горные заводы, в стужу и трескучий мороз. Но тут, к счастью для декабристов, в Петербурге спохватились: если государственные преступники, носители опасных идей, разойдутся по сибирским рудникам, не проникнется ли вся сибирская каторга мятежным духом? Во избежание распространения заразных идей Николай I решает собрать всех декабристов в одном месте. Тюрьмы такого размера в Сибири не было — приспособили острог в Чите. Перевезли сначала восьмерых, кто уже страдал на Благодатском руднике, а остальных везли уже сразу туда.

Было тесно, как в бараках. Объекта здесь для каторжных работ не оказалось. Так что декабристов водили засыпать овраги на дорогах или молоть зерно на мельнице.

К лету 1830 года для декабристов построили новую тюрьму — в Петровском Заводе, попросторнее и с отдельными персональными камерами. Там тоже никакого рудника не было. Из Читы их вели пешком, и этот переход им запомнился как своего рода путешествие по незнакомой и интересной Сибири: некоторые набрасывали рисунки местности, собирали гербарии. Декабристам повезло еще и в том, что царь назначил комендантом генерала Станислава Лепарского, человека честного и добродушного. Он исполнял свой долг, но не притеснял узников и, как мог, облегчал их положение. В общем, понемногу мираж каторжных работ испарился, осталось только тюремное заключение в отдаленных районах Сибири.

В Сибири сложилась любопытная коллизия: лишенные дворянства, названные государственными преступниками, декабристы для местных жителей оставались аристократами — по манерам, воспитанию, образованию. А в эти края настоящих аристократов заносило редко, и декабристы стали своего рода местной диковинкой, их звали «наши князья» и относились с большим почтением. Таким образом, от того жестокого, страшного контакта с уголовным каторжным миром, который случался у ссыльных интеллигентов позднее, декабристов судьба и царь избавили. Пощадили.

В июне 1921 года Петроградская ЧК по борьбе с контрреволюцией нападает на след подпольной группы бывших участников кронштадтского мятежа.

Руководителем группы «Объединенная организация кронштадтских моряков» оказался бывший матрос линейного корабля «Петропавловск» М. Л. Комаров, исполнявший во время мятежа обязанности коменданта кронштадтского «временного ревкома». На его квартире обосновался штаб заговорщиков.

Как выяснилось, Комаров с группой участников кронштадтского мятежа нелегально пробрался в Петроград из Финляндии по заданию председателя контрреволюционного кронштадтского «временного ревкома» С. М. Петриченко для подпольной работы. Заговорщики вербовали сторонников, создавали подпольные ячейки в городских районах и ставили во главе своих доверенных людей.

«Объединенная организация кронштадтских моряков» была частью более крупной «Петроградской боевой организации» (ПБО), во главе которой стоял профессор В. Н. Таганцев — член ликвидированного в свое время «Национального центра».