Он осторожно снял ее руку со своего колена и вернул ей, словно возвращал все свое прошлое, все то, что когда-то чувствовал к ней.

Ее лицо при этом выразило бескрайнее изумление – оттого что ей отказали! Потом изумление сменилось замешательством и страхом. У нее ничего не осталось, кроме ее красоты и уловок.

– Я не могу тебе помочь, – мягко произнес Кит. – Для этого я должен знать, почему Морли хочет тебя убить, Каролина. И еще... если даже он вынуждал тебя помогать ему, ты все равно замешана в его преступлениях. Но если ты о них расскажешь, возможно, я сумею что-то для тебя сделать.

Она предприняла еще одну попытку. Приоткрыв губы, она устремила на него такой взгляд, что даже монах разорвал бы на себе рясу и бросился на нее. Она твердо верила в то, что мужчины в большинстве своем простаки, верила в свою власть над ними.

Кит ждал. Он умел ждать, когда того требовала ситуация. Каролина слегка сдвинула брови и отвела взгляд, словно задернула портьеру. Ей было явно не по себе. Она поняла, что проиграла, что Кит уже не тот семнадцатилетний горячий юнец, которым управляет не голова, а то, что между ногами. Кит вздохнул и решил использовать встречу с Каролиной в своих целях.

– Каролина, ходят слухи, будто Морли продавал информацию французам. Тебе что-нибудь об этом известно?

– Значит, уже ведется следствие? – спросила она, оживившись. – Найдены какие-то доказательства?

Киту показалось, что, щелкнув, стал на место еще один кусочек головоломки. И он понял весьма любопытную вещь. Однако виду не подал.

– Что ты делала в Горриндже, Каролина? – спросил он дружески.

– В Горриндже? – В голосе ее прозвучал страх.

– То твое письмо. «Мне очень жаль». Ты отправила его из Горринджа. Тогда, много лет назад. Примерно через год после того, как уехала с Морли.

– Ах, – тихо вздохнула она. – Я и забыла.

Это была правда. Но Кит теперь почти точно знал, что именно она делала тогда в Горриндже. Она сказала: «Он вынудил меня помогать». Кит сомневался, что тут имело место насилие или принуждение. Каролина всегда любила авантюры и проказы и, несомненно, нашла предстоящее дело захватывающим. Как странно, что она была шпионкой еще задолго до того, как он сам занялся этой работой.

Он смотрел на нее с непроницаемым лицом, как и положено секретному агенту. Он видел, как Каролина отчаянно молча пытается проникнуть в его мысли, понять, о чем он думает и что чувствует.

А думал он и чувствовал вот что: Каролина способствовала тому, что была разбита жизнь счастливой пары и Сюзанна лишилась семьи, помогала предателю. Неподдельная жалость, самая сильная из эмоций, которые он испытал, увидев сегодня Каролину, уступила место уверенности в том, что она замешана и в убийстве, совершенном двадцать лет назад.

В юности ее жизнь была тяжелой, но принятые ею решения привели к тому, что она такой и осталась. И Кит понял, что, по всей вероятности, с самого начала был бессилен помочь ей, как бы сильно этого ни хотел.

Каролина кашлянула.

– Пожалуй, мне лучше сейчас уйти, Кит, – сказала она. – Прости, что помешала тебе.

– Нет, – мягко возразил он. И ласково, но твердо удержал ее за руку. – Я хочу, чтобы ты осталась. Я сделаю все, чтобы тебе помочь, Каролина.

Это было ложью. Но он не собирался ее просто так отпускать.

Когда Кит вошел в гостиную час спустя, Сюзанна не обернулась, но он не сомневался, что она слышала, как он вошел, потому что увидел, как напряглась ее спина. Он молча сел рядом с ней на диван и посмотрел на картину, к которой был обращен ее взгляд.

– Тебе нравится наш семейный портрет? – спросил он как ни в чем не бывало.

– Ты на нем не выглядишь особенно счастливым, – подумав, ответила Сюзанна.

– Эта картина – идея отца. Хорошо помню, как приходилось подолгу позировать... – Кит поморщился. – Отец всегда заставлял меня делать то, чего я не хотел. Не хотел, а потом был рад этому. Как, например, эта треклятая книга о живой природе Барнстабла.

Кит понял вдруг с удивлением и легкой досадой, что отец, видимо, обладает большим, чем он, даром предвидения. Но если кто-то и должен обладать большим даром предвидения, то пусть это будет отец.

– У тебя две сестры, – тихо произнесла Сюзанна. – Они живы?

– Ну да. – Он не вполне был готов объяснять Сюзанне, что иметь двух сестер – порой весьма сомнительное удовольствие. Вот когда они отыщут ее сестер, пусть она сама и познает эту истину.

– Может быть, можно найти моих сестер, разослав письма? Дейзи Джонс сказала, что Сильвию увезли во Францию, а Сабрина, возможно, живет в Англии. А может быть, и мама... – Сюзанна осеклась.

– Мы непременно напишем, – пообещал Кит, и она слабо улыбнулась. Он взял ее руку, которая оказалась холодной, но уже мягкой и податливой. Он прижал ее к губам и долго держал так, потом повернул ладонью вверх, поцеловал и сжал ей пальцы. – Мне надо кое-куда съездить, Сюзанна, я как раз собирался тебе об этом сказать.

– С ней?

– Нет.

На ее лице отразилось огромное облегчение. Неужто она подумала, что он ее бросит?

– А где она будет, когда ты уедешь? – спросила Сюзанна.

– Вы обе поедете вместе со мной. – Кит решил, что это самый лучший вариант.

– Замечательно. Такое чудесное трио. Очень удобно.

Кит криво улыбнулся. О том, чтобы оставить Сюзанну одну, не могло быть и речи. В то же время нельзя допустить, чтобы Каролина покинула «Розы». Он не мог дать Бултону ружье и приказать стеречь Каролину, как не считал справедливым дать ему задание охранять Сюзанну. Самое лучшее повезти обеих женщин в Горриндж. Причем немедленно.

И где только бродит этот чертов Джон Карр именно сейчас, когда он так нужен!

– Послушай, Сюзанна, хочешь, чтобы это кончилось? Хочешь, чтобы тебе больше ничто не угрожало?

– Нет, я предпочитаю всю оставшуюся жизнь дрожать от страха и гадать, когда в следующий раз из-за меня тебя пырнут ножом или раздавят лошадью!

Он улыбнулся – Киту нравилось, когда Сюзанна язвила.

– Ты еще можешь улыбаться! – возмущенно воскликнула Сюзанна.

– Ты забыла, дорогая, что опасности для меня – это образ жизни.

Она подумала.

– А может, тебе и правда стать натуралистом? – безнадежно предложила она.

Он не ответил, только остановил на ней долгий взгляд. Потом наклонился и поцеловал ее. Ее губы сначала противились, но вскоре смягчились, и она обхватила его лицо ладонями – до чего ему нравилось, когда она так делала! Сюзанна раскрыла губы ему навстречу, и краткий головокружительный миг они упивались друг другом. Сладость была несравненной...

Когда он закончил ее целовать, она облизала губы, пробуя их на вкус, потом вздохнула. Он знал, что у нее сейчас кружится голова, у него тоже кружилась.