— Товарищ полковник! — заорал Павел снаружи. — Быстрее!

Стрельба еще усилилась, если такое вообще было возможно. Леша бросился к двери, но тут в склад ввалился Багрянец. Лицо у него было перекошено, нос разбит, над ухом ото лба к затылку шел разрез, короткие волосы слиплись от крови.

— Закрывай! — выдохнул Павел, за которым в комнату влетел Гумача.

Леша шагнул между ними к двери, захлопнул ее и навалился на восьмиугольное запорное колесо. Внутри двери лязгнуло.

— Трое добежали! — прохрипел Павел, вращая глазами. — Я одного вниз скинул… Другого ножом, а третий меня… Но Гумача его…

В дверь ударили, и она дрогнула.

— Рюкзак! — приказал Леша.

— Там толпа валит! Какие-то офицеры появились! Слева и справа, один худой, другой толстый, в кителях с полосками, командуют…

— Рюкзак!

— И там, и там, лезут, падлы, прямо на…

Леша закатил Багрянцу оплеуху. Тот покачнулся и, отступив, замолчал. Изумленно глянув на полковника, поднял руку, словно хотел дать сдачи, потом громко выдохнул и сорвал рюкзак со спины.

В дверь снова ударили, после чего снаружи стало тише.

— Тонто, — сказал Гумача. Рубаха на его груди была изорвана пулями, сплюснутые металлические кружочки поблескивали в бронекоже жилета, которая в нескольких местах треснула, словно была из пластика или дерева.

— Тонто.

— Взорвать могут, — кивнул Леша. — Павел, фильтр на столе — пакуй!

Он бросился в другую часть склада. По форме помещения Леша понял, что это не обычная комната, а часть коридора. Они находились на том уровне, где заканчивался один ярус и начинался второй, здесь коридоры соединяли внешнюю и внутреннюю галереи. Здесь-то и устроили склад, а это означало…

Полковник не ошибся: за большой шкурой, скрывающей дальнюю стену, была дверь. Прежде чем открыть ее, Леша обернулся. Гумача шел за ним с поднятым скорчем, Багрянец застегивал рюкзак, оттуда лилось зеленое мерцание. В дверь, через которую они попали сюда, трижды ударили. Много времени на то, чтобы вскрыть ее, варханам не понадобится.

Натягивая на плечи лямки рюкзака, Багрянец нагнал Гумачу, и вдвоем они остановились перед Лешей.

— Не знаю, есть там кто-то или нет, — предупредил полковник. — Если есть, валим его и выходим по коридору на галерею. Готовы? Вперед!

Сдвинув засов, он распахнул вторую дверь.

Длинный каменный коридор оказался пуст. Он заканчивался треугольником дневного света, и диверсанты побежали.

— Товарищ полковник, на мне пуль — как блох! — пожаловался Багрянец. — Раз семь попали или десять, синячищи по всему телу. Хорошо, что не в башку, а то синяком не отделался бы…

— Молчи! — приказал Леша.

Стало светлее, в лицо дунул порыв ветра. Полковник заглянул в проем, повернул ствол влево, вправо, отступил и сказал:

— На этой галерее пушек нет, слишком высоко, они на нижней. Пока тут никого, все сбежались в центральный зал. Слева — рельсы.

— Чего? — удивился Павел.

— И к вершине, и к подножию идут. Я на это и рассчитывал: им же иногда надо доставлять наверх какие-то тяжелые блоки для самолетов. В мастерские, на склады… Стена не очень крутая, по рельсам можно залезть.

В дальнем конце склада рвануло, и дверь с запорным колесом опрокинулась, лязгнув о каменный пол.

— За мной! — Леша побежал по галерее.

До рельсов оказалось недалеко. Гумачу пустили первым, следом полез Багрянец, полковник прикрывал.

Между рельсами было подобие шпал — тонкие железные штанги. Все вместе это напоминало лестницу, вот только штанги нижними плоскостями касались камня, а то и были погружены в щели между блоками, так что обхватить их целиком не получалось. Но в них можно было упирать носки ботинок, хвататься за них — и ползти.

Они поднимались быстро. Когда преследователи открыли огонь, диверсанты были уже на середине стены. Варханы тоже полезли. У Гумачи оставалась одна граната, и он через головы спутников швырнул ее вниз — она взорвалась между варханами. Несколько трупов полетели на галерею, сбив тех, кто карабкался следом.

Вскоре диверсанты миновали небольшую железную площадку, прилепившуюся к стене возле рельс. На площадке стоял ящик с инструментами, в стене над нею была закрытая дверь. До верхнего края оставалось всего ничего, оттуда доносились частые взрывы, в паузе между ними слышались выстрелы.

— Что это там? — спросил Багрянец, оглядываясь.

— Батур… — начал Леша, и тут из двери на площадку шагнул вархан с пистолетом-дробовиком в руках. На кителе его краснели три полоски.

Офицер поднял пистолет. После взрыва гранаты Гумачи, когда стало ясно, что они на время оторвались, Леша повесил скорч на плечо стволом книзу — подниматься с оружием в руках было очень неудобно. Патроны в револьвере на бедре закончились уже давно, и полковник вырвал топорик из-за ремня. Офицер выстрелил, дробь ударила Лешу под мышку руки с топором, но полковник успел рубануть врага по ключице.

Мир потемнел… Дернулся кверху… Закачался…

Темнота расступилась, и Леша понял, что лежит на наклонной стене и что его держат за шкирку, как щенка. На железной площадке дергался, пытаясь вытащить из себя топор, офицер.

— Товарищ полковник! Полковник!!!

Крики доносились сверху, Леша поднял голову. Павел, повиснув на одной руке, второй сжимал его воротник. Лицо Багрянца алело от напряжения. На вертикальной стене он бы не смог удержаться, но уклон ему помогал. Гумача уже достиг конца рельс и, высунувшись над краем, стрелял в кого-то на верхней площади.

— Полковник, я…

— Отпускай!

— Нет!

— Отпусти, сказал! Я тут держусь!

— Ни за что ты не держишься! — засипел Павел. — Обмануть хочешь, полковник?! Фильтр у меня, а ты хочешь…

— Я держусь! — выдохнул Леша и уперся подошвами в штангу. Кое-как распрямил ноги, помогая Багрянцу втащить себя повыше.

— Лезем, ну! Давай, Павел, помогай мне!

Они ползли. Левая рука Леши стала раскаленной головешкой, пышущей жаром боли, которая быстро подбиралась к бешено колотящемуся сердцу полковника… уже не молодого, полного сил мужчины — а слабого, умирающего старика.

Дальнейшее было лишь вспышками света между провалами тьмы. Кто-то включал и выключал яркий прожектор, мир разгорался и угасал в ритме все более медленных, слабых ударов старого сердца.

…Треугольное каменное поле, гранч, стоящий на крыле Батур, какое-то оружие в его руках, бегущие от ангаров варханы…

…Затемнение, яркий свет! — и вот гранч уже близко, и теперь видно, что у Батура ружье с длинным стволом, в который горлышком вставлена бутылка, а вокруг на камнях — большие пятна гари, кое-где зажигательная смесь еще горит и дымится, и вместе с нею горят и дымятся тела…