– Значит, вы каждый день ходили на работу и издевались над пленными, посылали людей на смерть и вносили свой вклад в уничтожение миллионов. Песенки по дороге на работу не напевали? Вы ведь были уверены в собственной безопасности.

– Нет, конечно!

– Концлагерь, где вы работали, относился к третьей ступени, что означает максимальную жестокость для «неисправимых политических врагов Рейха». И он приносил почти самую большую прибыль.

– Сколько раз мне повторять. Я не была согласна с Гитлером. Я работала там, потому что меня заставили.

Воцарилась тишина, и снова послышалось тиканье часов.

– Эльза, ваш сын женился на еврейке, – сказала Эрика. – Как это понять?

– Мы не знали, – впервые заговорил Чарльз. – Мой отец умер, так и не узнав. Мать сменила документы, когда эмигрировала в Англию. Подделала их. Отец знал, что она из Австрии, что она дочь фермера. Он знал, что Австрию завоевали немцы, но никто из нас не знал всего. – Он закрыл голову руками.

– Когда Марисса узнала ваше настоящее имя? – спросила Эрика.

– За несколько недель до Рождества. Я долгие годы хранила этот секрет, и стоило мне один раз не запереть сейф, – сокрушенно покачала головой Эльза. – Одна ошибка. Одна маленькая ошибка – и все. И все рухнуло.

– Вы хранили документы в этом сейфе, и ваш муж не знал?

– У меня все эти годы была арендована банковская ячейка в Лондоне. Я открыла ее, как только приехала в страну в пятидесятых годах. Я хранила эти документы, потому что они подтверждали, кто я. Моя фамилия никак не связана с нацистами. У меня честная фамилия. Надо было сжечь эти бумаги, но я не могла. А потом банк переехал, и несколько лет назад они позвонили мне, как раз после смерти мужа, и я переложила их в сейф, здесь.

Эльза откинулась назад и закрыла глаза.

– И Марисса начала вас шантажировать? – спросила Мосс.

– Да. Я отдала ей эти серьги. Подумала, что на этом она успокоится, но я ошиблась. Она понимала, какие будут последствия для моей семьи, для Чарльза и его семьи, если все узнают. У Литманов прибыльный ювелирный бизнес в Хэттон-Гарден. Это исторически еврейское место. Подумайте, что бы было, если бы все узнали, что его мать… – сказала она срывающимся голосом, без эмоций, сдавшись на волю судьбы.

– Вы говорили нам, что на Мариссу за несколько недель до Рождества нападал человек в противогазе, – напомнила Эрика.

– Да.

– Вы хотели, чтобы мы подумали, что он нападал на нее?

– Это была идеальная возможность. О нем писали на первых полосах, все боялись… Примерно в тот же период я услышала, как люди в нашем местном магазине обсуждали, что поздно вечером кто-то напал на местную девушку, когда она шла со станции.

– И этой девушкой вполне могла быть Марисса, – закончила Мосс. Эльза кивнула.

– Чтобы совершить идеальное убийство, нужно идеальное прикрытие, – сказала Эрика. – И Таро Уильямс им стал.

– Нам не сразу удалось разблокировать телефон Мариссы. Но сейчас мы знаем, Чарльз, что она звонила вам незадолго до того, как села в электричку в свой последний вечер.

Он поднял голову.

– Она звонила сказать, что ей нужны еще деньги или бриллианты – что быстрее, – сказал Чарльз, снова обхватив руками голову. – Сказала, что уезжает и что ей нужны деньги быстро. Мы уже отдали ей серьги и деньги. У меня не было выбора. Она бы не остановилась. Не перестала бы нас шантажировать и угрожать.

– Где вы взяли противогаз? – спросила Эрика.

– Купил в секонд-хенде в Сохо, – ответил Чарльз, опустил голову и заплакал.

– Одна проблема, Чарльз. У вас есть алиби на тот вечер, – сказала Эрика.

Он посмотрел на нее.

– У нас есть съемка с камеры. Вы были на заправке на севере Лондона за одиннадцать минут до убийства Мариссы. Вы бы никак не успели.

Они снова посмотрели на Эльзу.

– Никто не поверит, что 97-летняя старушка могла убить сильную, молодую 22-летнюю девушку, – сказала Эльза с гадкой, скользкой улыбкой, от которой холод шел по коже.

– Вы признаетесь в убийстве? – спросила Эрика.

Эльза покачала головой, не переставая улыбаться.

– Вскрытие показало, что Мариссу убили особенным ножом. Длина – двадцать сантиметров, с зубчатым краем. Во время обыска мой коллега нашел и изъял у вас идентичный нож. Он не считается ценным предметом, поэтому вас не уведомили. Конечно, вы его вымыли, но вы не поверите, как мало нужно современным криминалистам. Мы нашли микроскопические количества костной ткани и крови Мариссы на этом ноже.

Улыбка слетела с лица Эльзы, и она открыла рот от ужаса.

– Это еще не все, – продолжила Эрика. – Мы также смогли сопоставить рисунок зубцов ножа с порезами на теле Мариссы. Ваш нож – орудие убийства. Также новейшие технологии помогли нам изучить съемку камеры напротив дома Мариссы. Убийца попал в кадр. И мы сможем сопоставить ваш рост и рост человека в противогазе.

– Нет… Нет! – закричала Эльза.

– И последний фрагмент пазла, самый лучший. В тот вечер, когда Марисса вышла с электрички в Брокли, на ней были те самые бриллиантовые серьги, – сказала Эрика, показывая на открытую коробочку. – Джанет Уолпол подтвердила, что она действительно была в них. Также на камерах наблюдения со станции Брокли видно, что Марисса говорила с двумя пьяными парнями у подножья наземного пешеходного перехода. Эти слизняки пытались ее уговорить пойти с ними, попросили сделать с ней селфи – чтобы похвастаться перед друзьями.

Мосс достала из папки еще одну фотографию. Это было селфи очень высокого качества, на котором Марисса в серьгах была снята с двумя парнями.

– Это фото сделано примерно за пятнадцать минут до смерти, – пояснила Эрика. – Мы сняли образцы ДНК с серег, как вы нам и посоветовали. Мы обнаружили незначительные количества пота и жира, но покрыты они были кровью. Для невооруженного взгляда они чисты, но мы использовали препарат под названием люминол, который позволяет обнаружить следы крови на предметах. Возможно, вы видели его в телесериалах про полицию. Под определенным освещением он горит голубым цветом. Мы обнаружили, что обе серьги пропитаны кровью в таком количестве, что банальный порез исключается. Вы убили Мариссу, Эльза. Перерезали ей горло десертным ножом и, пока она умирала, сняли с нее серьги.

Раздался звонок в дверь, после чего она открылась. В комнату вошел Питерсон, Макгорри и три сотрудника полиции. Эрика посмотрела на них и кивнула. Эльза откинулась назад. На ней не было лица.

– Нет… нет… – хрипела она, и от ее самоуверенности и храбрости не осталось и следа.

– Эльза Фрятт, я арестовываю вас по подозрению в убийстве Мариссы Льюис. Вы имеете право хранить молчание, но сокрытие на допросах информации, на которую вы позже будете ссылаться в суде, будет рассмотрено не в вашу пользу. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас. Доношу до вашего сведения, что мы получили запрос на проведение допроса с предостережением от юриста международного трибунала по военным преступлениям, а также представителя немецкого правительства. Они хотят задать вопросы, связанные с вашей работой охранником в концлагере Маутхаузен-Гузен и преступлениями против человечества, совершенными вами в ходе Второй мировой войны.