– Вы угомонитесь, пожалуйста, – предупредил Денис. – А то вам уже недалеко до статьи об оскорблении чести и достоинства. Напридумывали чушь какую-то!

– Никакая это не чушь! – принялась доказывать девица. – Весь бред про злую Тарантуль наш психиатр на диктофон записал!

Денис, недовольно отмахнувшись, вернулся к дверям реанимации и, усевшись на колченогую лавку, задумался.

Он мысленно возвратился в Ломакинский дом, чтобы поквитаться с похитителями Нины.

«Твари! – Денис до боли сжал кулаки. – Что они ей вкололи? Или это аллергическая реакция? И что вообще хотели от моей жены?»

От тревожных мыслей его отвлек звонок сотового. Шарм.

– Прикинь, Цезарь, – пробубнил он в трубку. – Эти придурки – иностранцы. Граждане Испании.

– А от моей Нины что хотели?

– Я не понял, – заметил Шарманов. – Хотя вместе с Батей сидел по ту сторону зеркала. – Говорят, что у нее какая-то собственность семейства Риоха. Одна ветвь живет в России, а основная в Барселоне.

– И для этого нужно было доводить мою жену до полусмерти? – рыкнул Цесаркин. – Шарм, я скоро приеду. Только узнаю, что Нину спасли, и сразу к вам рвану. Ты там слушай все и запоминай.

– Ага, – фыркнул Шарманов. – Зовите меня диктофоном. Потом с Батей поговоришь. От меня толку мало!

Денис, пробормотав что-то нечленораздельное, сбросил вызов и нервно зашагал по небольшому коридору.

«Барселона… Барселона… чтоб тебе скиснуть! – поморщился Цесаркин. – Что Нина могла привезти оттуда? Кажется, мазню, выдаваемую за копию Пикассо».

Он в растерянности остановился посреди коридора и, немного подумав, позвонил будущему тестю. Но разговор не принес ясности.

– Я все ее покупки разбираю и тщательно реставрирую, – заверил Александр Петрович. – Если в картине был тайник, он бы обнаружился. Но я тебе, Денис, точно говорю -ничего там нет!

Цесаркин на минуту задумался. Ситуация казалась безвыходной.

«Нужно ехать к Афиногенову, а не играть с Шармом в испорченный телефон», – отругал он сам себя и, сделав шаг назад, налетел на смешливую регистраторшу.

– Осторожнее, – манерно бросила она и протянула вышедшей из отделения медсестре какие-то документы. Денис снова услышал легкий смех и громкий шепот:

– Тарантуль… представляешь! Тихо ты… мужик этот судом грозится!

Цесаркин сдержался, чтобы не закричать. И так тошно, но в этот момент до него дошло.

«Идиот, – обругал он сам себя. – Видать, точно медуза в бок трахнула, как ты и просил. Это же больница скорой помощи. И, наверное, сюда привезли Веру Рогинскую после отравления. Как знать… может, она психиатру поведала о своей маниакальной ненависти?»

Цесаркин быстро набрал Кольцова.

– Попробуй взять показания у персонала больницы, – попросил он Кирилла. – Там что-то психиатр записывал. Нужно прижать к ногтю Веру Юрьевну.

– Что-то мы этот момент упустили из виду, – согласился Кольцов. – Не переживай, отправлю сейчас Синебокова. Он живо всех разговорит!

Денис собирался что-то ответить, как распахнулась дверь в отделение и навстречу ему вышел коренастый доктор. Устало покрутил головой в поисках родственников.

– Вы муж Тарантуль? – осведомился басом, никак не вязавшимся с измученным видом.

– Да, я, – тотчас подлетел Цесаркин. – Как она?

– Жива и здорова относительно. Ей ввели сильнейший психотропный препарат, превысив дозу. В крови барбитураты. Еще бы немного – и не спасли. Зато сейчас в сознание пришла…

– А можно к ней? – поинтересовался Денис, набравшись наглости. – Пожалуйста!

– Только на пять минут, – махнул рукой доктор. – Да и больной пойдет на пользу.

Денис вошел в палату и обомлел. Нина, бледная и печальная, смотрела куда-то в потолок и даже не заметила его.

– Нинуля, – позвал Цесаркин и, подлетев к кровати, робко замер. – Нина, пожалуйста.

Она устало глянула на него, и тут же ее лицо озарила улыбка.

– Денис, как же долго я ждала тебя!

Цесаркин наклонился над будущей женой и аккуратно коснулся губами холодных губ любимой.

– Нинуля, солнышко, – пробормотал чуть слышно, взяв за руку. – Молодец, что нашла силы позвонить.

– Когда поняла, что нахожусь в своем старом доме, то силы прибавились.

Он поцеловал тыльную сторону ее ладони и нежно пробормотал:

– Мы сразу рванули в Тарнаус. Я не мог тебя потерять…

 «На улице идет дождь, а у нас идет концерт», – раздраженно подумал Цесаркин, сначала заметив капли дождя на оконном стекле, а потом оглядев разномастную публику, собравшуюся в кабинете Афиногенова. Весь этот балаган на казенном языке назывался «очная ставка» и был призван внести ясность в события последних дней. Денис, усевшись рядом с Ниной у самого края стола, с интересом воззрился на дородную женщину с черными вьющимися волосами, объяснявшую высокому начальству, что она лично писала Нине Тарантуль на электронную почту, умоляя продать или вернуть картину. Но, к сожалению, ответа не получила.

– А откуда у вас мой электронный адрес? – изумилась Нина. – Где вы его взяли?

Тут в разговор встрял толстый и бледный мужчина в помятом белом костюме – Диего Риоха ди Санчес. Биг-босс после перепоя и русской кутузки выглядел грязным оборванцем. Он не скупился на эмоции и яростно жестикулировал. А переводчик, не успевая вставить даже слово, терпеливо ждал, когда гражданин Испании закончит тираду.

– Сеньор Риоха объясняет, что картина, предназначенная в подарок кузине Анне, непонятным образом пропала из его спальни. Грабителей удалось выследить на блошином рынке именно в момент покупки. Его люди проследили за вами. Подкупили портье и через него узнали, кто вы и откуда, номер сотового телефона и электронной почты, – бесстрастно заметил переводчик.

Биг-босс указал толстым пальцем на Нину и, схватившись за голову, продолжил тараторить. Анна Риоха смотрела на него во все глаза, а потом сама взяла слово.

– Я звонила вам, писала, но вы пренебрегли мной, тогда вмешался Диего.

– А просто подойти ко мне вы не пробовали? – резко бросила Нина. – Зачем понадобилось громить мою квартиру и офис, портить вещи?

– Нет, – заверещала Анна. – Ничего подобного. – И возмущенно посмотрев на родственника, бойко перевела ему Нинин вопрос.

– Ноу! – взвился Диего, замахав руками. – Мы нет! – гордо заявил на русском. – Мы платить тысяча евро!

– Зато вы похитили Нину Александровну, – оборвал его вопли Цесаркин. – Вкололи ей неизвестный препарат, тем самым нанесли вред здоровью.

– А вы, собственно, кто? – воинственно уставилась на него Анна.