Я не могла ответить на его вопросы. Из-за большого количества лекарств и нервного напряжения голова напрочь отказывалась работать, а все мои доводы казались несущественными.

— Послушай, Уоррен, — наконец произнесла я, — ты можешь представить, чтобы Клэр Кошберн когда-нибудь ошибалась?

— Нет, — покачал он головой. — Но я также не могу представить, чтобы ты ошибалась. Во всяком случае, в таких важных делах.

Через некоторое время они пожелали мне спокойной ночи и направились к двери.

— Знаешь, мое внутреннее чувство подсказывает, — сказал Джейкоби уже на пороге, — что когда ты избавишься от гнетущего воздействия лекарств, хорошенько отдохнешь и проанализируешь последние события, то непременно обнаружишь, что это была хорошая работа.

Я улыбнулась ему.

— Да, это действительно была неплохая работа, и мы ее сделали все вместе.

В ту ночь я не могла уснуть, часто ворочалась и очень боялась потревожить рану в боку. Правда, сильнодействующие лекарства притупили боль, но вместе с тем превратили все вокруг в какое-то нагромождение вещей, придав окружающим предметам налет нереальности. Но я радовалась, что Кумбз не застрелил меня. Разумеется, Джейкоби прав: мы действительно поработали на славу. Кумбз — убийца и бесславно закончил свой путь. Все факты против него.

Однако было во всем этом деле несколько фактов, которые никак не укладывались в эту версию и именно поэтому тревожили меня. Интуиция подсказывала, что дело еще не закрыто, а Кумбз оказался не тем человеком, за которым мы охотились.

Под утро я снова попыталась уснуть, но неожиданно в голову мне пришла странная мысль: почему Кумбз промахнулся?

На следующее утро меня выписали и вывезли на больничной коляске во двор, где уже в машине ждала Джилл. А вся площадка перед больницей была запружена теле— и фотожурналистами. Я приветливо помахала им рукой, но наотрез отказалась от каких-либо интервью или комментариев.

Сначала Джилл отвезла меня домой, там я обняла Марту, приняла душ и переоделась, а потом мы поехали в полицию. Там я встретилась с сотрудниками отдела, и они наградили меня громом аплодисментов.

— Сегодня твой день, Линдси! — торжественно объявил Джейкоби. — Не будем забывать старые традиции, — добавил он, протягивая мне влажную щетку.

Я попыталась отмахнуться от этого предложения.

— Еще рано, Уоррен, надо подождать официального завершения расследования.

— Официального завершения? — удивленно переспросил он и оглядел присутствующих. — А что оно нам даст? Что добавит к сделанному? Нет, лейтенант, публика требует, чтобы ты выполнила свой долг.

— Да, лейтенант, — поддержал его Кэппи, — мы давно ждали этого момента, все приготовили и не намерены отказываться от своих планов.

Впервые за последние годы, когда Мерсер поставил меня во главе отдела по расследованию убийств, я ощутила себя полноценным руководителем столь сложного коллектива. Только сейчас полностью исчезли все сомнения и предубеждения, которые я раньше испытывала в связи с этим назначением.

Я взяла протянутую мне щетку, подошла к доске, где были написаны имена и фамилии погибших и соответственно нераскрытые дела. Первым в этом списке значилась Тэйша Кэтчингс. Я решительно стерла имя и фамилию щеткой, а затем проделала то же самое с Артом Дэвидсоном. Все вокруг снова зааплодировали. Меня охватили радость и облегчение, хотя до сих пор я не была уверена в том, что эти дела полностью раскрыты. Если бы можно было вот так просто вернуть к жизни несчастных!

Перед фамилией Мерсер я остановилась и задумалась. Наверное, не следует спешить с церемонией? Но сотрудники отдела так жаждали этого, что я не выдержала и быстро смахнула фамилию с доски, заслужив еще больше аплодисментов и оживленных возгласов.

Следующие два часа я отвечала на телефонные звонки, а в промежутках между ними сидела за столом и размышляла над сложившейся ситуацией. Все уже праздновали победу, но меня по-прежнему не покидало ощущение незавершенности, незаконченности данного дела. Существовали вопросы, на которые я не могла найти ответов. И прежде всего нужно дождаться окончательных результатов баллистической экспертизы. По правилам любой выстрел полицейского должен быть самым тщательным образом расследован и оценен с точки зрения соблюдения стандартных инструкций.

Что же касается моего самочувствия, то оно оставляло желать лучшего. Доктора сказали, что некоторое время я буду испытывать легкое недомогание, слабость и периодически возникающую боль. Рана, к счастью, оказалась легкой, и самое главное для меня сейчас — преодолеть последствия психологического шока.

Я часто представляла пылающие ненавистью глаза Кумбза, окровавленную полицейскую форму, которую отменили много лет назад, а чаще всего — его вытянутую вперед руку, в ней был зажат огромный полицейский револьвер старого образца. Я помнила, что кто-то громко выкрикнул мое имя, но так и не поняла, кто именно. Возможно, Джейкоби или Кэппи, но уверенности не было. А потом кто-то закричал: «Пистолет!»

Конечно, я хорошо видела, как Кумбз произвел несколько выстрелов, и попыталась ответить ему своим оружием, но сделала это слишком поздно. Когда я наконец достала «глок», началась такая стрельба, что я не успела прикончить его.

В конце концов я устала от всех этих воспоминаний и решила пролистать новое дело, поступившее к нам совсем недавно. Примерно через час в дверном проеме показалась Клэр.

— Привет! — воскликнула я, приглашая ее в кабинет.

— Привет, Линдси, — тихо промолвила она.

Я догадалась, что Клэр пришла ко мне не с пустыми руками. Иногда я даже по ее взгляду могла определить, с какими новостями подруга меня встречает — хорошими или плохими. На сей раз ничего хорошего Клэр мне не обещала.

— Похоже, ты не обнаружила на теле Кумбза никакой татуировки, — предположила я.

Она покачала головой и подошла к моему столу. Обычно в таком настроении Клэр бывала, когда случались неприятности с Эдмундом или детьми.

— Ну ладно, выкладывай, — вздохнула я, приготовившись к самому худшему.

Клэр пожала плечами.

— Полагаю, мне удалось выяснить, почему Кумбз промахнулся, стреляя в тебя.

Клэр села напротив и стала рассказывать:

— Я провела самую обычную гистологию и в субстанции...

— Клэр! — нетерпеливо прервала я подругу. — Говори по-английски, пожалуйста, а то я сейчас тоже перейду на иностранный. Что тебя больше устроит — французское «силь ву пле» или испанское «пор фавор»?

Она усмехнулась и продолжила:

— Я взяла на пробу клетки его головного мозга. В Кумбза попало девять пуль, восемь спереди и одна сзади. Последняя разрушила участок его спинного мозга. Именно поэтому я решила уточнить, отчего он умер.