Но даже вдвоем им пришлось нелегко. Шаготу нанесли несколько ран, и одна из них точно превратила бы его в калеку, если бы не помощь богов.

Свавару Старейшие послали меньше помощи, и ему досталось сильнее: рубленые раны на обеих руках и колотые на животе и груди, серьезные, но не смертельные, если быстро за них взяться.

Шагот наспех перевязал брата, убедился, что монахи мертвы, сгреб тела в кучу, подальше от глаз случайных ночных прохожих, а потом уселся плечом к плечу со Сваваром, чтобы благословение Небесной Крепости перешло и на Асгриммура.

Шагот Выродок был мерзейшим из людей, но младшего брата он по-настоящему любил.

Вскоре его начало клонить ко сну. Но спать сейчас нельзя: слишком много осталось дел.

– Братишка, сможешь сам дойти до дома?

Свавар что-то проворчал. Да, он сможет. Ради Шагота, благодаря Шаготу. Но только это, ни на что большее он не способен, как ни проси.

– Хорошо. Тогда вставай и иди.

– Мы перетащили наши пожитки в тайное место, – пробормотал Свавар.

– Точно! Я постоянно сплю, и голова моя не работает как надо. Иди туда и спрячься. А я закончу со всем этим.

– Грим…

– Иди. Сможешь прихватить с собой эту штуку?

– Что ты собираешься делать?

– Побеседую по душам с тем засранцем-священником. И получу наши деньги. Бери это и иди.

Шагот обнял брата на прощание, и тот поковылял прочь по незнакомым темным улицам к убежищу, в котором бывал до этого лишь единожды, унося с собой тридцатифунтовую голову и безмерно тяжелую боль.

Теперь из магических предметов у Шагота остался только бронзовый меч. Он резал человеческую плоть, словно нож масло, и с первым важным делом стурлангер справился минуты за три, а потом принялся методично избавлять мертвецов от отягощающей их наличности.

Братьев нельзя было назвать богачами, но монет они с собой таскали превеликое множество, и все разные. Бо́льшую часть из них Шагот никогда прежде не видел.

Не важно. Купцы-то их точно знают. И взвесят, ведь торгаши никому не доверяют, особенно людям известным и именитым.

Покончив с грабежом, андорежец взвалил на плечо мешок с головами и направился в сторону площади Мадур.

Мешок он наспех смастерил из рубахи самого рослого монаха.

Раны нестерпимо ныли. И еще Шагот очень беспокоился о брате и надеялся, что богам хватит ума сохранить Асгриммуру жизнь. Ведь без помощи Асгриммура все его старания обречены на неудачу.

Он вернулся на площадь. Недавняя резня уже привлекла внимание стражи, тела убрали, и теперь вокруг фонтана с фонарями и факелами в руках рыскали добропорядочные горожане в поисках наживы, сокрушаясь о том, что в старые добрые времена в Броте не случалось подобных безобразий и было кому присмотреть за порядком.

Такова уж человеческая природа.

Шагот отправился во дворец Бруглиони. Быть может, он успеет до того, как там узнают новости.

Для торговцев были открыты ворота, и никто их не охранял. Шагот быстро пересек пустынный дворик и прокрался к каморке отца Обилада. На стук открыли сразу же. В комнате ждали сам Обилад и еще какой-то мужчина.

– Разрази вас гром, почему вы так… – начал было незнакомец, но осекся, увидев, что Шагот пришел один. И что это Шагот. Так и застыл с открытым ртом. Отец Обилад тоже в изумлении таращил глаза.

Незнакомец быстро положил руку на рукоять своей рапиры, но тут же замер, увидев, как андорежец предостерегающе покачал головой.

– Старик, ты должен мне денег, – сказал стурлангер, доставая из мешка голову Родриго Колоньи.

– Пресвятой Аарон! Милосердный Келам! – Священник сделал рукой знак, каким обычно защищаются от сглаза и отгоняют Орудия Ночи. – Неужели же нужно было?..

– Ты поверил бы мне на слово? Мы как-никак в Броте. Спокойно, приятель, – предупредил Шагот второго мужчину, бледного как смерть, который начал пятиться к двери. – Не шевелись. Сегодня я в плохом настроении.

Он вытряхнул на пол содержимое мешка.

Святой отец и его спутник выругались, а потом в ужасе переглянулись.

– Это же Стротер Арно! – прошептал мужчина с мечом. – И Юнгер Триллинг! Самые высокопоставленные братья в Кастелле. Поверить не могу! Ты убил восьмерых братьев?

В мешке лежало восемь голов.

– Мне помог братишка.

– Восемь самых опытных воинов Братства – и вы двое. Что я натворил!..

Шагот решил, что перед ним сам Палудан Бруглиони.

– Нам пришлось их убить. Они пытались скрыться с Родриго.

– Что вы наделали! – проскулил едва слышно священник.

– С тех самых пор, как я сюда зашел, вы задаете себе один вопрос, – усмехнулся Шагот. – Ответ вам вряд ли понравится. Давайте устроимся поудобнее и подождем. Ты, как тебя? Дай-ка сюда свою зубочистку, ты же не станешь делать глупости? А то придется тебя прибить. Ты тут начальник? Главный Бруглиони? Не хочешь говорить? Ну и ладно. Садись вместе с этой старой вонючей бабой вон под тем фиговым деревом, чтоб я вас видел.

Шагот вытащил из ножен древний меч, который, казалось, излучал волны тьмы, и сразу же почувствовал прилив сил. Пока меч обнажен, он не заснет, не почувствует боли. Этим клинком стурлангер готов был поразить само время.

Предполагаемый Палудан зыркнул на старый меч с презрением, а вот у отца Обилада просто глаза вылезли на лоб. Он всхлипнул, а потом, заикаясь, принялся нараспев молить своего бога о защите от злокозненных Орудий Ночи.

Ждать новостей с площади Мадур пришлось долго – дольше, чем надеялся Шагот. Близился рассвет. Коварный сон подкрадывался все ближе, пытаясь одолеть волшебство древнего меча.

Неизвестно, чем бы закончилось противоборство стурлангера с дремотой, но тут во двор вбежал тощий коротышка с растрепанными волосами.

– Вот ты где, Палудан! – задыхаясь прокричал он. – Страшные вести! Страшные вести! Акато, Гилдо, Фалуда, Пигнус и остальные… Они мертвы! Все до единого! Их убили на площади Мадур! Вместе с телохранителями Родриго Колоньи.

Гонец был так перевозбужден, что продолжал кричать, пока наконец не поперхнулся, заметив Шагота и отрубленные головы.

– Силы небесные! – воскликнул он.

– Именно, – кивнул Шагот. Он чувствовал себя богом. Как все-таки заурядны эти южане. – Давай-ка – встань рядом с остальными.

– Милосердный Келам! – выдохнул коротышка, присмотревшись. – Это же Стротер Арно! Секретарь особого ведомства. Палудан, что здесь происходит?

Шагот догадался, что перед ним знаменитый умник Джервес Салюда, ходивший в дружках у Палудана Бруглиони с тех самых далеких времен, когда будущий глава клана сбегал по ночам из дворца и совершал налеты в компании банды сирот и оборванцев. Скорее всего, сплошные выдумки, но, может быть, этого Джервеса не зря считают умником.