Бастиан побежал к дому. Сумка била его по спине, в боку кололо, но он бежал, не останавливаясь. Он торопился к отцу.

Перед домом, где когда-то жил, он остановился и поглядел на окна, за которыми располагалась отцовская лаборатория. И вдруг ему стало страшно: что, если отца там больше нет?

Но отец оказался дома и, заслышав на лестнице шаги Бастиана, даже выбежал ему навстречу. Бастиан бросился к нему, отец подхватил его на руки и внёс в квартиру.

— Бастиан, мальчик мой, — повторял он, — хороший мой, славный малыш, ну где же ты пропадал? Что случилось?

И только когда они сидели на кухне и Бастиан пил горячее молоко с булочками, которые отец намазал для него мёдом, Бастиан заметил, как отец побледнел и осунулся. Глаза у него были красные, а подбородок небритый. Но в остальном он был такой же, как в тот день, когда Бастиан видел его в последний раз. И Бастиан сказал ему об этом.

— Такой же, как тогда? — переспросил отец. — Что ты имеешь в виду?

— А сколько прошло времени?

— Со вчерашнего дня? С тех пор, как ты ушёл в школу? Когда ты не вернулся, я позвонил учителю и узнал, что ты вообще не был на занятиях. Я искал тебя день и ночь, мой мальчик Я поднял на ноги полицию, я уже предполагал самое худшее, я чуть с ума не сошёл. Господи, Бастиан, где же ты был?

И тут Бастиан стал рассказывать, что он пережил. Он рассказывал всё подробно, и на это ушло несколько часов.

Отец слушал так, как он ещё никогда не слушал. Он понимал всё, что рассказывал ему Бастиан.

К обеду он прервал его, но лишь для того, чтобы позвонить в полицию и сообщить, что мальчик нашёлся. Потом оба пообедали, и Бастиан продолжил рассказ. Уже наступил вечер, когда Бастиан дошёл до Живой Воды, которую он хотел принести отцу, но по дороге расплескал.

В кухне стало совсем темно. Отец сидел неподвижно. Бастиан встал и включил свет. И тут он увидел то, чего никогда прежде не бывало.

Это были слёзы на глазах его отца.

И он понял, что всё-таки донёс до отца Живую Воду.

Отец молча притянул его к себе, посадил на колени и обнял.

Посидев так, отец вздохнул, посмотрел на Бастиана и стал смеяться. Это был счастливый смех, самый счастливый, какой Бастиану приходилось слышать.

— Теперь, — сказал отец изменившимся голосом, — теперь всё у нас пойдёт по-другому.

И Бастиан кивнул. Сердце его было слишком переполнено, чтобы говорить.

На следующее утро выпал первый снег. Он лежал, чистый и мягкий, на карнизе за окном комнаты Бастиана. Все звуки с улицы были приглушены.

— Знаешь что, Бастиан, — сказал отец за завтраком. — Не устроить ли нам с тобой сегодня праздник? Такой день, как сегодня, случается не часто. У некоторьос так и вообще не случается. Поэтому я не буду сегодня работать, а ты не пойдёшь в школу. Я напишу учителю записку. Ты не возражаешь?

— В школу? — спросил Бастион. — А разве она ещё работает? Вчера там было пусто.

— Но ведь вчера было воскресенье.

Мальчик задумчиво помешал своё какао, потом сказал:

— Я думаю, мне надо сперва ко многому привыкнуть.

— Конечно, — согласился отец. — Для этого мы и устроим сегодня выходной. Что тебе хотелось бы? Мы можем сходить в зоопарк, потом позволим себе где-нибудь королевский обед, а после пойдём и купим тебе что хочешь. А вечером — ну, хочешь, отправимся в театр?

У Бастиана заблестели глаза. Но он решительно сказал:

— Только сперва я должен сходить к господину Кореандру и рассказать, что я украл у него книгу, а она пропала.

— Послушай, Бастиан, хочешь, я сделаю это сам?

— Нет, я сам. И лучше, если сейчас же.

Он встал и надел пальто. Отец ничего не сказал, но во взгляде его появилось удивление и уважение, которого раньше не было. Никогда ещё он не видел сына таким решительным.

— Я думаю, — сказал он наконец, — что мне тоже понадобится некоторое время, чтобы привыкнуть…

— Я скоро вернусь, — сказал Бастиан уже с порога.

Когда он очутился перед лавкой господина Кореандра, ему снова отказало мужество. Сквозь стеклянную дверь было видно, что в лавке посетитель, и Бастиан решил подождать. Он ходил по улице взад и вперёд. Снова пошёл снег.

Наконец покупатель вышел.

— Теперь! — приказал себе Бастион. Он вспомнил, как встретил в Цветной пустыне Граограмана, и решительно нажал на ручку двери.

За перегородкой из книг послышался кашель. Бастиан подошёл ближе и предстал перед господином Кореандром — немного бледный, но серьёзный. Он ждал, что господин Кореандр в гневе накинется на него и закричит: «Вор! Преступник!» — или что-нибудь в этом роде. Но старик стал раскуривать трубку, разглядывая мальчика сквозь свои смешные очки. Когда трубка наконец разгорелась, он проворчал:

— Ну? Что опять?

— Я, — начал Бастиан, запинаясь, — я украл у вас книгу. Я хотел вернуть, но оказалось, её больше нет.

Господин Кореандр перестал курить и вынул трубку изо рта.

— Что за книга? — спросил он.

— Та, которую вы как раз читали, когда я был здесь. Я взял её. Вы ушли говорить по телефону, она осталась лежать в кресле, и я её просто взял…

— Так-так, — господин Кореандр задымил трубкой. — Но у меня не пропало ни одной книги. Как она называлась?

— Бесконечная Книга. Она в таком медно-цветном шёлке и переливается. Там две змеи, светлая и тёмная. А напечатана двумя красками.

— Действительно, странное дело! — сказал господин Кореандр. — Такой книги у меня никогда не было. Так что ты не мог у меня её украсть. Может, ты стянул её где-то в другом месте?

— Нет! — уверял Бастион. — Вы должны её помнить! Она… волшебная. Когда я её читал, я сам попал в неё, а когда выбрался назад, книги уже не было.

Господин Кореандр глядел на Бастиана поверх очков.

— А ты не разыгрываешь меня?

— Нет, — отвечал Бастион в отчаянии, — это чистая правда!

— Тогда расскажи мне всё по порядку. Садись и рассказывай!

Теперь рассказ Бастиана не был таким подробным, но поскольку господин Кореандр очень увлёкся и всё время задавал вопросы, рассказ всё же растянулся часа на два. Неизвестно почему, но за это время их не потревожил ни один покупатель.

Долгое время господин Кореандр молча попыхивал своей трубкой. Потом испытующе взглянул на Бастиана и сказал:

— Ясно одно: ты не украл у меня эту книгу, потому что она не принадлежит ни мне, ни тебе, ни кому бы то ни было. Если я не ошибаюсь, она сама происходит из Фантазии. Кто знает, может, сейчас её держит в руках кто-нибудь другой и читает.

— Значит, вы верите мне?