— Я привыкла бороться за жизнь. Захотела, стала лучшей вязальщицей страны, все мои изделия сразу же разлетались по округам и даже в другие страны попадали. Умею построить дом. Характер у меня такой. Работаю, люди вокруг начинают работать. А с моими песнями в бой уходили.

Нет, не похожа Саломея на его мать! Та глаз не поднимет от земли. Какие песни?! Одна работа. И покорность судьбе.

— Но это я такая сильная, когда хоть что-то от меня зависит. А тут петля. Я здесь, чтобы развязать её. Сын-то пока жив! Кто сказал, что невозможно чудо? Я верю в него! — сердито говорит она. — Здесь он погиб. Здесь и скрыта тайна, как его воскресить. Должен же сын пожить хоть немного! Он так молод, не успел жениться, не родил мне внука. А ведь я отомстила за него! Убрала убийцу. Вот этими руками! И сама спасу его! Увидишь!

Эхом откликнулось в нём это «спасу его!»

Не то, что именно Саломея убила Брэка, а вот это её страстное «спасу!» отозвалось в нём: значит, и у него есть надежда спасти брата! Надо скорее сказать Апостолу о Саломее.

Сеется серенький день через окно кабинета.

Конкордия опускается в кресло.

— Ты чего бегаешь, как зверь по клетке? Смотри-ка, силы есть! А у меня сегодня такой трудный день: со столькими говорила, столько нервов истрепала!

Степь тоже всегда улыбается.

От проливных дождей поднялась вода в реке. Они — в лодке. Шатром раскинулись над ними солнечные лучи. Он вёл лодку против течения, и ему нравилось преодолевать сопротивление воды. Вспотел и ёжился под пристальным взглядом Степи. Бросить вёсла хоть на мгновение, чтобы вытереть пот, не мог — лодку тут же подхватило бы течением и понесло, а потому склонился низко к коленям. А она засмеялась: «Я думала, ты взрослый, ты же совсем мальчишка!» Тогда не понял, о чём она. Понял сейчас. Зачем стеснялся пота? Ей нравилась его красная мокрая физиономия — для неё же он старался! А потом была трава, после дождей сочная, кинувшаяся в рост, с муравьями, жучками на стеблях. Скрыла их от людей.

Полный запахами травы, остановился перед Конкордией.

— Хочу домой!

— Иди! Тебя никто не держит.

— Не могу без Любима! Хочу спасти его и помочь Гюсту, Саломее. А тебя как оставлю? Придумай что-нибудь!

Конкордия молчит. Это непривычно.

— У меня такое чувство, что я в капкане, связан по рукам и ногам. Кто-то следит за мной, ощущаю на себе чей-то взгляд, какая-то сила на плечи давит. Я боюсь…

— Я тоже боюсь, — сказала Конкордия тихо, встала и, ни слова не прибавив, вышла из кабинета.

И почти сразу без стука вошла женщина.

— Вы не вызывали меня, я сама пожелала говорить с вами.

Если бы не мёртвая холодность… перед ним — красавица!

Через минуту он знал: зовут её Эвелина Кропус, ей тридцать пять, не замужем. Девочкой участвовала в «борьбе с графами», в числе первых добровольцев явилась в Учреждение: поддержать великое начинание.

— Я с детства мечтала о равенстве и братстве людей. Всем надо жить одинаково. Так учит Будимиров.

Тон бесстрастный, а слова «мечтала», «о равенстве» совсем не так звучат, как у тех, кто под препаратом. «Мы должны служить государству», «Мы должны быть безжалостными к врагам»… От слова к слову тает её красота.

Почему такая правоверная поклонница Будимирова и его системы нарушает субординацию? Трудолюбец не смеет являться к высшему чину без вызова! Её-то он и назовёт Властителю. И тот заберёт её наверх.

— Кое-кого из врагов уже знаю и постараюсь расправиться с ними. Я хотела бы задать вам несколько вопросов. Почему распыление происходит всего две минуты? Почему цех после распыления проветривается? И так в нём холодно!

Да она не вопросы задаёт, допрашивает! Не он её, она проверяет его! Вот она, доносчица-энтузиастка! Явилась выяснить, что он за зверь.

Понадобилось время, чтобы высветилась информация, данная Корой и Апостолом. Заговорил холодно, как Эвелина:

— Нельзя допустить передозировки. Излишние химические вещества, проникнув через дыхательные пути внутрь, разрушают организм, а государство каждым дорожит, особенно таким ценным, как ваш. Кроме того, в цехе большое количество людей, и необходимо выводить выделяемый ими углекислый газ, который тоже сильно ослабляет рабочую единицу. Потому техника безопасности предписывает проветривать помещение.

Изо всех сил Джулиан старается быть похожим на Эвелину и Любима: так же прямо, точно деревянный, сидит, так же чеканит слова. Ему кажется, он блестяще играет свою роль.

— А вы можете показать мне это предписание?

Одной фразой Кропус разрушает его игру. Ни секунды нельзя помешкать.

— Извините, хозяина кабинета сейчас нет, я лишь исполнитель. Где у него хранятся документы, не знаю.

— Понятно. Непонятно другое. Почему такого важного распоряжения нет в этой брошюре?

Как сама-то дышит?! Почему против проветривания?

— Для начальников цехов и руководства есть дополнительные правила. — Рассердился на себя за неуверенность в голосе и продолжал нагло: — Трудолюбцы не имеют права свободно передвигаться по цеху, и подобные распоряжения не им адресуются. Я попрошу Номер 101 ознакомить вас…

— Да, надеюсь, он сделает это, — перебила она. Доносчица Властителя или только рвётся наверх? Джулиан буравит её ледяным взглядом, а она атакует: — Почему вызываете людей во время рабочего процесса? Почему не посвящаете нас в замыслы руководства? Ведь мы вместе строим справедливое общество!

От каждого слова зависит судьба его собственная и всех новых знакомых. Похоже, за спиной Кропус притаился сам Властитель, даже если пока она доносчик на самом нижнем этаже! Но по его вине уже погибли люди, он не хочет, чтобы погибли ещё! Разозлился на наглую бабёнку и на свою беспомощность.

— Позвольте и мне задать вам несколько вопросов, — начал наступление, лишь только возникла пауза: — Ваш личный вклад в строительство нового общества и создание Учреждения? Ваши заслуги перед государством до работы здесь? Проявление вашей бдительности конкретно: кого вы считаете врагами Будимирова и какие у вас есть к тому основания? Ваше времяпрепровождение после работы? — Впервые за свою жизнь он проявляет чудеса дипломатии! — Прошу изложить ваши соображения письменно и приложить к ним свою автобиографию. Передайте их начальнику цеха. Я вижу, вы нужный нам человек. Надеюсь, Номер 101 по достоинству оценит ваше рвение и удовлетворит ваши запросы.

На лице Эвелины даже тени довольства не мелькнуло. Может, всё-таки принимает препарат? Вот ведь и Любим готов разоблачать да карать любого, даже собственного брата! Джулиан почти признал себя побеждённым — не сумел отличить робота от неробота, как она… нет, она ничем не скомпрометировала себя, а всё-таки перестаралась. Совсем немного, чуть-чуть, но перестаралась. Слишком вытаращилась и снова стала задавать вопросы, когда это уже совсем было не нужно: а как он лично относится к деятельности Будимирова, каким видит их светлое будущее? И слишком нарочито отвернулась от хлеба, который он предложил ей.