— Мне пора.

Капа испугалась:

— Как — пора?

— Самым натуральным образом, — заявила я, предвидя с еестороны сопротивление.

Не сопротивления боялась я (Капа слишком мала), а того, чтомогу ненароком обидеть любимую подругу, которая (в этом я не сомневалась)желает мне только добра, в ее, конечно, понимании.

Я с пониманием Капы согласна не была, а потому действительномогла подругу обидеть. К этому, кстати, все и шло: Капа тоже вскочила с дивана,выпятив грудь встала на моем пути и изрекла:

— Не пущу тебя!

— Увы, придется, — сказала я, легко отодвигая Капитолину всторону и направляясь к двери.

— Соня! Соня! — вцепилась она в меня. — Умоляю, не делайглупостей!

Я легонько ее оттолкнула и крикнула:

— Уходим, Харакири! — и мой славный ронин мгновенно вырос напороге.

Лишь моего призыва и ждал он.

— Уходим, — повторила я.

Он кивнул с готовностью и пониманием, но не унималасьКапитолина.

— Соня! Умоляю! Вернись! Тебе грозит страшная опасность! —воплями отчаяния звала она.

Я хотела ей ответить, только открыла рот… и в этот миграздался телефонный звонок.

— Это Коля! — обрадовалась Капа и рванула к аппарату, но,сняв трубку, она испуганно уставилась на меня и растерянно сказала: — Это немой телефон.

— Конечно, — горько усмехнулась я, — это мобильный.

Харакири в замешательстве открыл рот, но тут же его закрыл,извлек из кармана сотовый, и спокойно поднес трубку к уху.

— Да, — отрывисто бросил он. — Да. Все выполнил? Все, что яприказал? Докладывай.

Мы с Капитолиной смотрели во все глаза на чудоперевоплощения. Это был совсем не тот Харакири, которого знали мы. Веселый,разбитной, увлеченный изотерической литературой Востока, поглощенный историейдвижения самураев, арбатский торговец исчез. Нашему взгляду предстал собранный,решительный, жесткий мужчина, способный не только на треп, но и на дело.

“Бог знает на какое дело!” — ужаснулась я.

Глаза Харакири!

Куда исчезло то идиотское выражение, которое умиляло порой?Его изумруды теперь горели умным яростным огнем. Такой Харакири и в самом делепоходил на самурая, готового к схватке и презирающего смерть.

— В каком радиусе искали? — говорил он, как плетью хлестал.— Восемьсот метров? Да. Должно быть достаточно. Судя по описанию, это “Муха”,даже, если допустить что РПГ-7, все равно достаточно. Качественно искали?

““Муха”, РПГ-7, — изумилась я. — О чем это он? И кто он,этот Харакири? Эфэсбэшник? Приставили шпионить за мной? Но я же сама к немуподошла тогда, на Новом Арбате. Откуда они могли знать, к кому подойду? Сама немогла знать об этом, так непредсказуема я.”

И тут меня осенило: “Харакири сам позвал меня! Сам!”

Точно, не я к нему подошла, а он окликнул. Тут же домельчайших подробностей вспомнила и пережила тот роковой момент, в ушах дажезазвучало его “София!”

“Тогда совсем уж ничего не пойму, — растерялась я. — Есливсе, начиная со встречи с Харакири, был спектакль, что же выходит? Не я вокругноса эфэсбэшников обвела, а они меня? Бедный Сережа! Теперь Харакири сдаст его,настучит, что Сережа мне помогал… Да что там — настучит? Уже настучал!”

Я пришла в отчаяние, Харакири же, на меня не глядя,напористо продолжал беседу.

— Нашли отметину? Где? На кровле здания? Сколько до него?Четыреста?

Мгновенно поняла я о чем разговор: Харакири ищет следы тойгранаты, которая интересовала и меня, но почему ищет он? Ведь ВладимирВладимирович руководит операцией…

И тут меня вторично осенило: “Если Харакири эфэсбэшник, тоуж давно бы знать должен, где приземлилась граната. Конечно, если ему положенознать, а если ему знать не положено, так за каким чертом он не в свое дело носсует? Да еще затеял разговор о гранате в квартире своего генерала. Что, лучшеговремени не нашел?

Нет, ему почему-то понадобилось отыскивать следы гранаты какраз именно во время моих откровений с Капитолиной. Почему? Не потому ли, чтооткровения мои он подслушал и узнал кто на самом деле покушался на президента?”

Харакири тем временем, никого не стесняясь, разговор свойпродолжал. Кстати, разговор зашел в такое интересное русло, что Харакири ужебыло и не до нас с Капой, он в жутком удивлении пребывал.

— Что-оо? — вопил он. — Болванка? Это точно? Ты не спятил?Так я и знал!

Здесь Харакири недобрым взглядом покосился на меня, меня же,как говорится, терзали смутные сомнения. И не только по поводу личностиХаракири. Во всех уже личностях сомневалась я.

— Так все это было беспонтово? — трагически поинтересовалсяу невидимого собеседника Харакири. — Лишь в упор или с небольшого расстояния ис минимальными шансами? На середине трассы, значит, бронированные борта всеравно удержали бы?

Я ахнула, какая жалость! Выходит ничего и не грозилопрезиденту? Выходит я его и не спасла?

— Сворачивайтесь, — буркнул Харакири и, закончив разговор,сунул мобильный в карман.

Остолбеневшая, я словно к полу приросла, хотя, будь умной,давно бы “делала ноги”.

— Так чем и куда ты стреляла? — с презрительной насмешкойпоинтересовался Харакири.

На всякий случай я замямлила:

— Гранатой в президента…

— Гранатой? — с обманчивой нежностью повторил он.

— Гранатой, — добросовестно подтвердила я, с ужасом понимая,что долго его за нос водила, за что в ближайшее время и отвечу.

Невольно глянула на Капитолину, мол, ну, где твой хваленыйКоля? Капа растерянно смотрела на происходящее и ничего не понимала.

— Так где же она, граната твоя? — уже грозно наступал наменя Харакири.

— Так улетела, — с наивной радостью поведала я. — Совсемулетела.

— Куда?

— Не знаю…

Я зашла в тупик. Впечатление редко обманывало меня, а наэтот раз оно четко и ясно предупреждало: вот-вот Харакири набросится на меня ис криком “Сейчас отведаю тела комиссара!” сделает невесть что. Было очевидно:для него я сотрудник ФСБ.

Лестно, конечно, но опасно. Я попятилась.

— София, пойдем, — сказал он, решительно делая шаг ко мне.

Никуда мне с таким Харакири идти не хотелось. Вновь глянулана Капитолину, ища поддержки… Господи, что же она маленькая такая у меня?Просто цыпленок!