* * *

В лагере полным ходом шли приготовления к Рождеству. Наши лесорубы принесли огромную елку. Кто делал игрушки из бумаги, кто раскрашивал их красками. Хор пленных разучивал рождественские песни. Служители культа готовили торжественные проповеди.

И вот настал долгожданный рождественский вечер. Торжество началось в столовой. Казалось, яблоку негде было упасть. Сотни глаз устремились на елку, на которой горели редкие свечи. Хор запел: «Тихая ночь, святая ночь…» С короткой речью выступил уполномоченный «Союза немецких офицеров».

Потом началось богослужение. Я вышел во двор, на мороз. С темного неба светили мириады звезд. Они светили и мне, и дорогим мне людям: моей жене, моему сыну.

Мысленно я перенесся в родной дом. Как там Эльза и Хельмут? Живы ли они, здоровы ли? А как поживают мои родители в Штутгарте? Интересно, где сейчас мой брат?

Беспокойство за родных слилось с тревогой за товарищей, за родину, к границам которой приближался шквал огня и смерти, угрожая всей Германии новым Сталинградом.

Комитет «Свободная Германия» указал мне новый путь. Значительно выросло и число членов «Союза немецких офицеров». В лагере все заметнее стал раскол между прогрессивно и консервативно настроенными офицерами. Фанатичные нацисты подняли голову. В одной из комнат они даже пели гимн «Хорст Вессель». Приверженцы Гитлера всячески старались оказать давление на тех, кто симпатизировал движению «Фрайес Дойчланд». А когда в начале января 1944 года Национальный комитет начал пропагандировать в газете «Фрайес Дойчланд» решение конференций в Москве и Тегеране, выступая за суверенитет Австрии, началась буквально травля антифашистов. Прибывшая из Лунева делегация военнопленных во главе с генералами Латманом и Шлемером была «подавлена» морально. Террор против прогрессивно настроенных пленных отрицательно повлиял на колеблющихся.

Я это почувствовал на приеме одного инженера. Он попал в плен под Сталинградом, а до этого состоял в организации «Тодта». Мы довольно часто беседовали с ним, и он полностью одобрял деятельность комитета.

— Я, разумеется, согласен с вами, — сказал он мне перед самым Рождеством. — Однако я не хотел бы быть просто попутчиком. Я хочу еще раз сам изучить все материалы и подумать, как я лучше могу вам помочь. Завтра, самое позднее, послезавтра я приду к вам…

Когда же в конце января я напомнил о его обещании, инженер смутился.

— Знаете ли, — начал он, — все это довольно сложно. Меня несколько смущает отношение вашего комитета к Австрии.

— А почему? Ведь Национальный комитет довольно ясно объяснил, что Австрия в 1938 году была насильственно присоединена к рейху. Теперь же австрийцы сами должны решать свою судьбу. Вы разве с этим не согласны?

— Вы знаете, я об этом много думал. Когда я вернусь домой, мне, как архитектору, работы хватит. Разрушенного везде много, и все нужно заново восстанавливать. Так что зачем мне ломать голову из-за какой-то политики? Я хочу пожить спокойно.

Пожав мне руку, он удалился.

В феврале газета «Фрайес Дойчланд» сообщила о событии, которое взбудоражило весь лагерь. Это было сообщение о том, что западнее Черкасс, на Днепре, под Корсунь-Шевченковским 28 января 1944 года были окружены десять немецких дивизий. Трагедия, случившаяся с нами зимой 1942–1943 годов на Волге, повторилась. Как и год назад, советские ударные части взяли немецкие войска в клещи. От берегов Днепра до Шендеровки было семьдесят километров, то есть точно такое же расстояние, как от Сталинграда до Мариновки. Среди окруженных войск оказался 11-й армейский корпус — преемник разгромленного под Сталинградом корпуса генерал-полковника Штрекера. Попали в котел вновь сформированная 389-я пехотная дивизия и части 14-й танковой дивизии. Как и под Сталинградом, для обеспечения попавших в котел войск был выделен 8-й авиационный корпус. Однако и здесь это обеспечение не было налажено. Гитлер же строго-настрого запретил войскам сдаваться в плен.

Танец смерти 6-й армии повторился!

Национальный комитет и «Союз немецких офицеров» послали на фронт большое число своих уполномоченных. В части 1-го и 2-го Украинских фронтов были откомандированы полковник Штайдель, майор Энганбрехт, лейтенант Когельген и другие. Они выступали по радио, писали листовки и открытые письма окруженным. Они говорили о том, какой урок следует извлечь из поражения под Сталинградом, рассказывали о безнадежном военном, политическом и экономическом положении гитлеровской Германии.

Наши уполномоченные фактически вели ожесточенную борьбу за жизнь немецких граждан. В результате их деятельности восемнадцать тысяч человек сдались в плен и тем самым избежали бессмысленной гибели. Но среди войск, попавших в котел, были одна танковая дивизия СС и одна бригада СС. А они, вернее, их командиры, казалось, готовы были пойти на любое безрассудство, лишь бы не плен. Но у них фактически не было ни артиллерии, ни танков.

Поле битвы представляло собой настоящее кладбище. Кругом — множество трупов. И среди них — труп командира 11-го армейского корпуса генерала Штемермана. Некоторые предполагали, что его застрелили по приказу эсэсовского генерала Гилле. Очевидцы утверждали, что Штемерман не хотел подчиниться приказу фюрера.

Восемнадцать тысяч солдат пошли по пути, указанному Национальным комитетом, и остались в живых. Но пятьдесят пять тысяч поплатились своей жизнью по вине Гитлера и неистовых генералов.

К окруженным под Корсунь-Шевченковским часто обращались по радио немецкие борцы за свободу, находившиеся в Советском Союзе. В феврале и марте 1944 года газету «Фрайес Дойчланд» ждали в Елабуге с особым нетерпением. Неужели окруженные не внемлют голосу разума? Неужели они не прислушаются к голосу Национального комитета?

Национальный комитет добился лишь частичного успеха. Генерал Штемерман, здраво оценив создавшееся положение, заявил своим солдатам, что попытка совершить прорыв безнадежна и неминуемо приведет к катастрофе. За это эсэсовский генерал Гилле отстранил его от командования, так как строго придерживался правила фюрера «Мы никогда не капитулируем!». Генерал-фельдмаршал Манштейн и генерал танковых войск Хубе, войска которых были вне котла, тоже остались верными сторонниками Гитлера. Таким образом, трагедия немецких войск под Корсунь-Шевченковским снова показала, что ответственные гитлеровские генералы не способны порвать с фюрером.

Начался развал восточного фронта. Из решений Тегеранской конференции мы узнали, что уничтожение гитлеровского режима будет осуществляться комбинированными ударами с востока, запада и юга.

Новая ситуация потребовала от Национального комитета сменить лозунг об отходе войск вермахта к границам рейха на лозунг о создании свободной и миролюбивой Германии. Антифашисты призывали к решительным действиям: прекращать сопротивление и переходить на сторону Национального комитета «Свободная Германия». Этот призыв указывал солдатам и офицерам ясную политическую цель: сдаваясь в плен, вы не просто сдаетесь в плен, а делаете очень важный и ответственный шаг для того, чтобы поскорее покончить с войной, свергнуть в Германии гитлеровский режим и приступить к строительству новой, свободной Германии. Этот лозунг призывал немецкий народ решительно выступить против фашизма и войны. Этот лозунг стал общим лозунгом всех антифашистских сил до самого конца войны.