Что и требовалось доказать! Елена Сергеевна уже не сомневалась, что зять был прав – ее внук оперировал формулами, в которых ничего не понимал! Тем не менее, факт оставался фактом!

– Ба, пошли гулять, смотри, как на улице солнышко светит! И ребята вон снеговика лепят! – прокричал Санька из кухни.

Елена Дмитриевна подошла к окну. За окном лежал почерневший мартовский снег, светило яркое солнце. Весна уже входила в свои права. Как же хорошо, когда после тяжелой холодной зимы, ассоциирующейся у нее теперь со смертью Кеши, приходит весна, сметая на своем пути вместе со снегом еще и печаль невосполнимой утраты.

Именно весной у Елены Дмитриевны всегда почему-то появлялась надежда, что все у них в семье будет хорошо, несмотря на постоянно нависающую угрозу болезни. Надо надеяться на лучшее, обязательно только на лучшее.

– Собирайся, мой дорогой, на улицу. Пойдем, погуляем. А потом вернемся домой обедать. Скоро и мама должна прийти из поликлиники.

Сева вот уже второй час колесил по городу, не замечая голосующих прохожих, хотя выехал именно «бомбить». Со стороны можно было бы подумать, что этот небритый мужчина за рулем недорогой иномарки кого-то разыскивает. Он, действительно, искал и не находил, но не человека – ответ на мучавший его вопрос: что ему делать дальше? И, чем больше он наматывал километры на колеса своей верной старушки, тем меньше понимал, как ему поступить с новой информацией, полученной от Зины.

Сам того не замечая, Сева машинально подъехал к ее дому. Конечно, она могла переехать или жить по месту прописки мужа, но сейчас он находился рядом с местом ее прежнего проживания. В свое время ему доводилось как-то провожать ее после вечеринки, организованной у них в лаборатории. А зрительная память у Севы была просто превосходной.

Он оставил машину и зашел в ее двор. Зачем он здесь? Зина все равно на работе. Что он вообще хочет выяснить у человека, который боится всего на свете?

– Всеволод Николаевич! Это вы? – вдруг раздалось за его спиной. – Что вы здесь делаете?

Сева непроизвольно вздрогнул и обернулся. Перед ним стояла… сама Зина, держа за руку маленького ребенка, закутанного с ног до головы шалью.

– Зиночка! Как я рад вас видеть! Вы меня узнали?! Я, наверное, сильно изменился. Оброс вот. Извините меня за этот вид. Я, вообще-то, даже и не собирался к вам. А вы разве не работаете?

– Я на больничном по уходу за ребенком. Дочку к врачу водила. Нас выписали. Завтра уж надо будет выходить на работу. Я и так всю неделю дома сидела. Всеволод Николаевич, вы меня извините, я не могу пригласить вас домой. Потом объясню. Я тоже давно хотела с вами поговорить, но опасалась, что вы… не совсем в форме. Про вас, знаете, разные слухи ходили. Я так обрадовалась, когда узнала от мужа, что вы в седле. Давайте так: я отведу дочку домой, а потом мы с вами где-нибудь встретимся и поговорим. Да вот, хотя бы в соседнем кафе.

– Хорошо, я там и подожду, если мой вид вас не шокирует.

– Ну, что вы, какие пустяки! Я приду минут через двадцать.

В кафе, где устроились бывшие сослуживцы, было не слишком много народу. Они выбрали самый дальний столик от входа, «чтобы не мозолить никому глаза», – как пояснила Зина. Она беспрестанно оглядывалась по сторонам и была немного напряжена.

– Вы меня простите еще раз, Всеволод Николаевич, за то, что я вас в дом не пригласила. У нас было бы не совсем удобно – при Сергее. У меня от него секретов нет, конечно, но есть сферы, в которые его посвящать не стоит. И вообще, чем меньше он будет знать, тем спокойнее ему будет работать.

– Ну, что вы, не стоит извиняться. Я все понимаю – и ваши опасения, и страхи, и чем продиктовано ваше решение зашифровать свое послание.

– Да, да, именно так! Когда Сергей рассказал мне о вашей встрече с ним, я обрадовалась, что вы не бросили это занятие, и посчитала своим долгом предупредить вас через Интернет, что ваша тема стала очень актуальной! Если бы вы не пришли сегодня, я бы вам все равно написала о последних событиях в институте и, в частности, в нашей лаборатории. О том, что вашей темой поручено заниматься людям, далеким от этой проблемы. Я, честно говоря, не понимаю нашего директора. Почему он не пригласил вас и не поручил это вам? Неужели он настолько поверил слухам, что даже не попытался с вами поговорить и выслушать. Для меня это большая загадка. А вы сами как думаете, Всеволод Николаевич?

– Ума не приложу, Зиночка. Для меня это, как гром среди ясного неба. Я и сам не знаю, что мне делать! Все это время я продолжал заниматься поисками. Кое-чего добился и даже немного продвинулся вперед. Но без лаборатории это все – мышиная возня! Теория не может существовать без практики. Мне чудовищно не хватает элементарных опытов, но путь в лабораторию мне закрыт!

Сева глядел на Зину и думал, что теперь у него хотя бы есть единомышленник и, возможно, помощник.

А Зина смотрела в окно и о чем-то напряженно думала.

– А, может быть, вам надо просто прийти в институт и поговорить с Грошевым без всякого приглашения? Ведь должен же быть он заинтересован в успехе дела? – Она с надеждой посмотрела на Севу.

Он только отрицательно покачал головой.

– Если бы он хотел, давно бы со мной связался…

Прошел уже месяц после симпозиума, но Грошева не покидало удивительно приятное чувство осознания собственного триумфа, которое он испытал на этом, поистине грандиозном по своему размаху форуме. Да, Валерий Петрович умел пустить пыль в глаза, особенно когда мог себе это позволить. Чего стоила только доселе невиданная в этих стенах техническая оснащенность зала заседаний! А прекрасные бытовые условия для проживания приезжих ученых-генетиков, а обширная культурная программа? Они надолго запомнят Грошевскую гостеприимность!

Но за праздниками неизбежно приходят будни, и они-то как раз радовали не особо. Вот и сегодня ему предстояло услышать отчет о проделанной за этот период работе своего назначенца – нового заведующего лабораторией наследственных болезней Игоря Сергеева – одного из лучших специалистов в своем деле, который пригласил в помощники давнего сотрудника этой же лаборатории Зину Козыреву, работавшую еще при Осипове.

Зина, выросшая из студентки-лаборантки в МНС, дело свое знала, но как самостоятельный ученый ничего собой не представляла. Она была интересна Грошеву в другой ипостаси – быть его глазами и ушами не только в своей лаборатории, но и в институте. И с этим делом она, кажется, справлялась.

– Не может быть! – в который уже раз повторял Сева, когда его теща поведала об очередных интеллектуальных подвигах его сына. – Это же похоже на реакцию замещения! Вы ничего не путаете? Именно в таком виде было составлено – с выделением кислорода? – не мог успокоиться счастливый папа. – У меня просто нет слов!

Он сидел дома на кухне, отложив газету. Санька копошился в детской. Услышав разговор взрослых, он пришел туда же: