Конечно, соболь был здесь. Но попробуй-ка достать его оттуда!

Пестря залаял. На этот раз лай его был совсем особенный – с визгом и подвываньем. Так лают собаки от обиды и нетерпенья.

«Чего это он скулит?» – подумал Степан, идя на голос друга.

Подойдя к ломам на выстрел, он долго не мог взять в толк, куда же посадил пес зверя? Только когда Пестря несколько раз ткнул морду в кучу стволов, Степану стало наконец ясно, что соболь под ними.

Куча была громадная. Охотнику ничего не оставалось, как только ждать, когда Аскыр выйдет из своего убежища.

Был уже вечер. Степан решил не ходить на стан и просидеть тут хоть целую ночь.

– Ладно, – утешал он Пестрю. – Жрать захочет, так сам выйдет. Утром по следу его опять разыщешь.

Степан отошел от ломов, подозвал кобеля и уселся на пенек.

Прошел час.

Вечер был холодный и тихий. Начинало уже темнеть. Высоко над кедрами черной точкой кружил ворон и глухо каркал. Становилось жутко в тайге.

Степан еще раз, на всякий случай, обошел с Пестрей лома, – не вышел ли соболь? На снегу нигде не было заметно следов.

Тогда Степан выбрал местечко подальше от ломов и развел костер под широким кедром.

– Ладно уж, спи до утра, – сказал он Пестре. – Утром наверняка его накроем с тобой, – некуда ему от нас податься.

Самому лечь не удалось, – снег кругом, замерзнешь в одном шабуре. Степан подремывал, прислонившись спиной к кедру. Как только костер потухал, Степана начинало знобить. Он просыпался и подбрасывал хворосту.

К полуночи пошел снег.

«Беда, если скоро не пройдет, – сквозь сон подумал Степан. – Занесет следы, потом ищи-свищи!..»

… Вдруг Степан проснулся. Смутно почуял опасность, схватил ружье.

Костер чуть только дымился. Густо падал над ним мягкий снег. Кругом было темно, как в погребе.

Степан пялил глаза в темноту. Легкий мороз шевелился в спине.

«Ббых!» – явственно послышалось из темноты. «Бых! бых!» – доносились мягкие звуки с других сторон, словно чьи-то тяжелые лапы с размаху ступали в снег.

И вдруг отчетливо и сухо треснул сучок.

Шапка зашевелилась на голове у Степана.

Вспомнились рассказы кержаков про лешего.

«Хозяин ходит, – с ужасом подумал Степан. – Выйдет – помру…»

«Бых!» – опять глухо и мягко послышалось вблизи, а далеко где-то слабо треснул сучок.

«А может, медведь?..»

Тут Степан вспомнил, как кружил и каркал над тайгой ворон.

«Так и есть, медведь, – решил Степан. – Где ворон кружит, там и медведь. Один без другого в тайге не живет. Кержаки говорили, они знают».

Степан быстро стал кидать хворост в костер. Огонь затрещал разгораясь.

Шомпольное ружье Степана было заряжено маленькой пулькой – на соболя. Да и ружьишко-то малокалиберное. Пальнешь – только раздразнишь зверюгу.

Нож надежнее. Это уж в последнюю минуту, если не побоится огня, нагрянет.

– Пестря!.. Пестря, ишь дрыхнет! Вставай.

Степан ткнул кобеля ногой, – слушай, знай!

Пестря вскочил, сел на задние лапы, виновато вильнул хвостом. Он внимательно поглядел в темноту.

«Ббых!» – донеслось оттуда.

Острые уши Пестри задвигались. Он втянул в себя воздух носом. Опять послушал, склонив голову набок. И вдруг, высунув розовой стружкой язык, сладко зевнул.

Степан шумно перевел дыхание.

– Никого? – спросил он.

Пес весело ударил несколько раз хвостом по земле.

«Бых!»

В это время рыхлый ком снега сорвался с ветки кедра и упал к самым ногам Степана с тупым мягким звуком. «Бых!»

– Тьфу ты пропасть!

Все же остаток ночи Степан не решался задремать. То и дело подбрасывал хворост и следил, как падают легкие хлопья снега и, не долетев до огня, пропадают в воздухе.

Когда наконец рассвело, Степан увидел, что лома густо засыпаны снегом. Пестря равнодушно обошел их с хозяином.

Ночью Аскыр ушел из ломов. Куда он направился, нельзя было сказать. Снег продолжал падать и заносил следы. В снегопад Пестря ничего не мог поделать.

Степан кликнул собаку и вернулся на стан.

Кержаки все были в сборе. Степан узнал от них, что на камнях в реке стало уже намерзать. Через день решено было тронуться к дому.

На поимку Аскыра Степану остался один день. А снег падал и падал, и казалось – конца ему не будет.

До света Степан был уже на ногах.

Ночью снег перестал, но за целые сутки его нападало столько, что без лыж с трудом можно было подвигаться по тайге. Поэтому Степан пришел на место уже за полдень.

– Ну, брат, – сказал он Пестре, – теперь выручай! – И спустил кобеля с привязи.

Пестря исчез за деревьями.

Чтобы не утомить себя лишней ходьбой, Степан сел на пенек и стал ждать, когда пес подаст голос.

Прошло с полчаса.

От нечего делать Степан стал глядеть между вершинами деревьев на небо. Небо было серое. Прямо над Степаном, между макушками двух кедров, мутно, без блеску, горел желтый круг солнца.

Степан посмотрел в сторону. Там, между двумя другими вершинами, горело такое же мутное солнце.

«Откуда их два? – удивился Степан. – Надо поглядеть…» Он выбрал место, где деревья не закрывали от него небо. И тут увидал сразу три тусклых солнечных круга, на небольшом расстоянии один от другого. Нельзя было понять, какое из них – настоящее солнышко, которое – па́солнца.

«К чему бы такое? – подумал Степан. В этом диком краю он то и дело натыкался на небывальщину и становился суеверен. – Верно, дурная примета. Не будет удачи в охоте».

Далеко вверх по склону горы затявкал Пестря. Степан сейчас же забыл о солнцах и быстро, как только позволял снег, пошел на голос.

Пестря сидел под старым высохшим кедром. Степан сразу заметил большое черное дупло в стволе дерева.

«Ну, теперь – мой! – радостно подумал он. – В два счета оттуда выживу».

Он живо проковырял ножом небольшую дырку в гнилом стволе, запихал в нее несколько свежих веток, сунул туда же смолья и зажег его. Дым потянуло вверх по стволу, как в трубу.

Степан с ружьем наготове стоял под деревом так, чтобы ему было видно, как Аскыр покажется из дупла.

Немного ниже дупла к сухому кедру прислонилось другое, сломленное бурей дерево. Степан рассчитал, что соболь непременно захочет сбежать, когда дым выгонит его из дерева. Тут-то и надо поспеть всадить в него пулю.

Из дупла показался легкий дымок. Аскыр не выскакивал.