Бен наклонился вперед, поставил локти на колени и внимательно слушал.

— Иногда я восстаю против своего служения и должна отвечать за каждый свой каприз.

Она улыбнулась Мастеру Р. Тепло в его темно-шоколадных глазах все еще обладало силой, заставляющей ее таять.

— Но досада от того, что необходимо все делать по любому его зову или мановению руки — это как рано утром вставать на работу или принимать витамины. Просто некое небольшое дело, которым ты занимаешься, чтобы получить что-то хорошее. Потому что служить ему, — она почувствовала комок в горле, — чувствовать, как его руки защищают мою жизнь, и удовлетворять его желания и страсти в ответ просто… наполняет… мою жизнь. Я была бы сухим океаническим дном без него.

Пальцы Мастера Р сжали ее плечо. Его голос звучал низко. Глубоко.

— Tesoro mío[17].

Ким закрыла глаза. Ее захлестнуло счастьем. Потому что служить Хозяину, считавшему ее своим сокровищем, было воплощением всей ее радости.

Когда подняла глаза, она поняла, что Бен увидел, услышал и понял ее.

И в его глазах затаилась печаль.

— Я не чувствую этого. Нет…

Мастер Р продолжил:

— Все отношения разные, Бен. Не каждый сабмиссив желает такой власти над собой, как Кимберли. Не каждый Хозяин или Хозяйка хочет нести такую большую ответственность за другого взрослого человека. Нет единственно верного пути, вы должны разговаривать до тех пор, пока не найдете вариант, удовлетворяющий вас обоих.

— Ага, — пробормотал Бен. — Но это не так просто, как кажется.

Уставившись на свое пиво, он посидел с минуту, затем допил его до дна и поднялся, щелчком пальцев подозвав Бронкса.

— Мне надо ехать, пока еще светло. Спасибо за пиво и за информацию.

Мастер Р проводил его до двери, и Ким услышала, как они попрощались, а затем снова раздались шаги, извещая о возвращении Мастера.

Мастер Р снова сел на стул.

Хотя не поднимала глаза, она чувствовала его пристальный взгляд на себе, как тепло солнца, проникающее сквозь кожу и кости.

— Сабмисита, я хочу, чтобы ты разделась прямо сейчас, — когда он приказывал, его баритон с испанским акцентом становился еще более плавным. Одно лишь это вызывало мороз по коже.

Она поднялась и медленно… вызывающе… разделась. Когда она расстегивала лифчик, то выгнула спину, выставив грудь вперед. А снимая шорты, нагнулась в сторону, чтобы подчеркнуть свои округлости. Когда она закончила, на ней остался только инкрустированный сапфирами ошейник. Она прикоснулась к крошечному замочку в форме сердца. У него был ключ от ее ошейника, так же, как и ключ от ее сердца.

Следя за ее движениями, его глаза задержались на ее ошейнике и потемнели почти до полной черноты. Когда он притянул ее к себе между расставленными ногами, его джинсы потерлись о ее обнаженные бедра. Ощущение того, что она обнажена перед полностью одетым мужчиной, лишь увеличило разницу между ними, сделав ее сильнее.

И как он говорил — добавило электричества.

Она стояла перед ним, вся такая открытая и восприимчивая, упиваясь тем, что он мог ее… дразнить. Трогать. Брать.

Он рассматривал ее с благодарностью и удовольствием. Подавшись вперед, он обнял ее за попку, сжимая, раздвигая и поглаживая, прежде чем перейти к бедрам и подняться выше. Он обхватил руками ее груди, удерживая их в своих мозолистых ладонях.

Желание все больше накрывало ее, разгораясь с каждым вдохом жаркого воздуха.

— Ты хорошо справилась с ответом Бену, — он нахмурился. — Я боюсь того, чем это для него закончится.

— Почему? — Ким поджала пальцы на ногах, когда он начал ласкать ее соски, — Он любит ее, и это совершенно очевидно.

— Да. Но помнишь, как мы думали, что не сможем быть вместе? Потому что наши потребности не совпадали?

Одно воспоминание о том жутком времени испортило ей настроение.

— Но мы справились с этим.

— Только потому, что мы действительно хотели, по сути, одного и того же. И потому что любили друг друга, — он потянул ее вниз, к себе на колени. Его поцелуй был более собственническим, чем обычно, словно изгоняя воспоминания о тех днях одиночества.

О, она так сильно его любила. Ким прижалась ближе к нему и запустила пальцы в его густые волосы. Хотя некоторые Хозяева не позволяли своим рабам дотрагиваться до них без разрешения, он никогда не возражал и редко отнимал у нее эту привилегию. Ему нравилось, когда она его трогала.

Подняв голову, он улыбнулся и снова опустил ладони на ее грудь, просто наслаждаясь ее телом.

Бедный Бен. Если у них с Анной нечто похожее на их отношения с Мастером Р, то потеря опустошит его. Неужели Анна не могла немного отступить? Как она могла не видеть, насколько важна для него? Но женщины… Ким вздохнула. Женщины упрямы, когда им приходится беречь свои раны. Свои сердца.

Может быть, Ким стоит вместо этого подумать о своей жизни. Потому что… сколько еще времени она будет трястись от страха перед замужеством?

Рауль не имел ничего общего с ее отцом. Женаты они или нет, он никогда не будет относиться к ней как к чему-то должному. Никогда не унизит ее, удовлетворяя свое эго. Ее не только любят — ее лелеют всеми возможными способами.

Может, пришло время переосмыслить свою трусливую позицию.

— Я думаю, Анна и Бен смогут с этим разобраться, — сказала она, возвращаясь мыслями к друзьям.

— Я вспоминаю свой брак, когда смотрю на них. Моя бывшая жена не была сабмиссивом. Оно хотела боли. А я хотел рабыню. Мы желали разного, и из-за этого оба были несчастны.

Что было преуменьшением. Из того, что слышала Ким, разрыв Рауля с женой почти уничтожил его. Ее сострадательный Хозяин не хотел, чтобы Бен совершил подобную ошибку.

Он продолжил:

— Рабы Анны никогда с ней не жили. Когда они вступали в отношения с ней, в первую очередь, они ее рабы, а не друзья. Я думаю, что Бен хочет быть ее любовником и спутником, а не просто рабом. Что ты об этом думаешь, gatita?

Он опустил руки и обнял ее за талию, давая ей время подумать.

Дилемма Бена была очень близка к тому, через что прошли они с Раулем. Ее сердце разрывалось от сочувствия, потому что она понимала его боль.

— Может быть, пока они друг с другом не совпадают — пока что, — но, конечно же, могут совпасть, если постараются. Он действительно о ней заботится.

— Согласен. Но чувствует ли Анна то же, что и он? Будет ли она прилагать усилия? — Рауль поцеловал кончики пальцев Ким. — Госпожа хороший человек. Как Домина, она